— Эмма, ты уже закончила упаковывать вещи? — спросила она беспечно.

Эмма вскочила. Поскольку она была довольно высокой, пяти футов восьми дюймов росту, она всегда чувствовала себя неловко рядом с хрупкой фигуркой Челесты, хотя сама отличалась пропорциональным телосложением и в ней не было той угловатости, которая обычно свойственна высоким девушкам-подросткам.

— Не совсем, — ответила Эмма, — я немного передохнула. Скажи, Челеста, ты действительно хочешь, чтобы я поехала с тобой в это палаццо? Я имею в виду, что совершенно свободно могу остаться здесь или переехать в какой-нибудь менее дорогой пансион.

На лице Челесты мелькнуло удивление, и Эмма ощутила, как ее желудок сжался в дурном предчувствии. Она тут же вспомнила, что такое чувство испытывала и раньше — каждый раз, когда Челеста звала ее к себе, чтобы объявить о своем новом решении относительно нее. Но теперь мачеха ее не пугала, хотя и смотрела на Эмму порой как-то странно, как будто бы только терпела ее присутствие.

— Конечно, ты должна поехать со мной, — решительно сказала Челеста. Она улыбнулась, но глаза ее холодно смотрели на девушку. — Мы с тобой обе приглашены, и, естественно, ты будешь меня сопровождать.

Эмма пожала плечами.

— Но почему графиня пригласила меня? — упорствовала она, чем очень рассердила Челесту.

— Ты задаешь слишком много вопросов, — сказала она раздраженно. — Где мое лимонное шифоновое платье? Я хочу надеть его сегодня вечером. Графиня присоединится к нам за ужином, а завтра утром мы переезжаем в палаццо. — Она с удовлетворением изучала свое отражение в зеркале. — Кстати, ты сегодня ужинаешь с нами.

С самого первого дня их пребывания в «Даниеле» Эмма ужинала у себя в номере, Челеста же спускалась в ресторан. Ей доставляло удовольствие создавать вокруг себя атмосферу таинственности и заставлять мужчин думать о красивой вдове, сидящей каждый вечер в одиночестве за своим столиком.

Глаза Эммы расширились от удивления, но она воздержалась от комментариев. Ситуация становилась все более таинственной, но теперь у девушки появились слабые подозрения, что Челеста хочет уверить графиню в своей привязанности к падчерице. Но зачем? Видимо, графиня пребывает в полной уверенности, что Челеста трогательно заботится о бедной сиротке после смерти Чарльза Максвелла.

Может, это и есть недостающее звено, которое искала Эмма? И мысль о таком лицемерии причинила ей боль — ведь до сих пор мачеха считала ее обузой, от которой следует освободиться как можно быстрее.

В тот вечер Эмма была одета в розовое полотняное платье, которое хоть и обошлось Челесте довольно дорого, было очень простым по дизайну и совершенно не подходило к белокурым волосам Эммы. Ей были к лицу более яркие оттенки, а не пастельные тона, и теперь девушка не могла отделаться от мысли, что мачеха умышленно выбрала ей наряд, скрывающий ее привлекательность.

По правде говоря, Эмма никогда не имела достаточно денег, чтобы тратить их на одежду, но она была юной и наивной, и даже мысль о том, что ловкостью и интригами можно добиться чего-то в жизни, никогда не приходила ей в голову.

Графиня прибыла ровно в восемь. Челеста и Эмма встречали ее в холле. Эмма никогда еще в своей жизни не видела столь царственной особы, и, поскольку обе женщины были такие маленькие и хрупкие, она чувствовала себя вдвойне неловко.

Однако графиня оказалась очаровательной дамой и находилась в прекрасном расположении духа. Когда официальная часть приветствий закончилась и они заказали аперитив, графиня повернулась к Эмме и спросила:

— Дорогая, как вы находите столь неожиданную перемену в своей судьбе?

Эмма бросила быстрый взгляд на Челесту и пожала плечами.