131

Коррекция при последующем рассказе: «Мне кажется, что я резал не дерево. Это – слияние с другим воспоминанием, которое также извращено галлюцинацией, будто я сделал надрез ножом в дереве и будто при этом из дерева появилась кровь».

132

Мы знаем это относительно няни и узнаем то же самое относительно другой женщины.

133

К самым мучительным, но также и нелепым симптомам его будущего страдания принадлежит его отношение ко всякому… портному, которому он когдалибо заказывал платье: его робость перед этим «высокопоставленным» лицом, его старание расположить последнего к себе несоразмерными чаевыми и отчаяние по поводу результатов работы, независимо от того, какими они оказывались в действительности.

134

В связи с этим скажу о сновидениях, которые он видел позже, чем кошмарный сон, но еще в первом имении, представлявших сцену коитуса между небесными телами.

135

Весьма замечательно, что реакция стыда так тесно связана с непроизвольным мочеиспусканием (дневным и ночным), а не с недержанием кала, как следовало бы ожидать. Опыт не оставляет в этом отношении никакого сомнения. Заставляет задуматься также постоянная связь между недержанием мочи и огнем. Весьма возможно, что в этих реакциях и связях мы имеем дело с осадками культуры человечества, сохранившими для нас свои следы в мифах и фольклоре.

136

По времени он случился в возрасте двух с половиной лет – между предполагаемым наблюдением коитуса и соблазнением.

137

Возможное побочное значение, что завеса представляет собой девственную плеву, разрывающуюся при сношении с отцом, не совпадает с условием излечения и не имеет никакого отношения к жизни пациента, для которого девственность не имела ни малейшего значения.

138

Допускаю, что этот вопрос – самый тонкий во всем психоаналитическом учении. Я не нуждался в сообщениях Юнга и Адлера, чтобы критически отнестись к возможности, что подтверждаемые анализом детские переживания – испытанные в невероятно раннем возрасте, – скорее основаны на фантазиях, сочиненных по поводу более поздних случаев, и что необходимо допустить проявление конституционального момента или филогенетически унаследованной предрасположенности во всех тех случаях, когда в анализах находишь влияние детского впечатления на последующую жизнь. Наоборот, ничто не вызывало во мне больше сомнений, никакая другая неуверенность не удерживала сильнее от публикации. Я первый открыл как роль фантазии для образования симптомов, так и «обратное фантазирование» в детство более поздних наблюдений и последующую сексуализацию этих фантазий, на что не указал бы никто из противников. (См.: Толкование сновидений, 1е изд., с. 49, и примечание к случаю невроза навязчивого состояния: Собрание малых писем Зигмунда Фрейда.., 3, 1908, с. 164). Если я всетаки остался при своих более трудных и менее приемлемых взглядах, то это случилось благодаря аргументам, на которые наводит исследователя описанный здесь случай или любой другой детский невроз и которые я предлагаю на суд читателя.

139

Как указано выше, сцену с Грушей пациент припомнил сам, в возникновении этого воспоминания конструкции или поведение врача не принимали никакого участия; изъяны в воспоминании о ней были анализом восполнены таким образом, что заслуживают названия безупречного, если вообще придавать какуюнибудь ценность методу аналитической работы. Рационалистическое толкование этой фобии могло бы только сказать: ничего необыкновенного нет в том, что расположенный к боязливости ребенок получает припадок страха от бабочки с желтыми полосками, вероятно, вследствие врожденной склонности к страху.