Отец почтенного семейства считал дочь, над которой имел полную власть, своим экономическим достоянием. Любящий отец уделял много времени устройству хорошего брака, чтобы дочь его жила в комфорте; жадный просто подыскивал богатого зятя ради упрочения собственного общественного и финансового положения.

Девушку могли выдать замуж в двенадцать лет, хотя, судя по церковным записям, чаще всего брак заключался в пятнадцать.

Анонимный поэт того времени написал циничный стишок, намекающий на немалые познания невест в любви:

Сельских тружеников можно было пожалеть: они не могли надеяться на выгодный брак. Приходилось рассчитывать найти партнера по любви, что считалось грубым и весьма прискорбным обычаем непривилегированных классов.

Влюбленность, безрассудная страсть, эмоциональные переживания, наконец, женитьба – все это считалось свойственным людям, неспособным сдержать инстинкты. Когда нечто подобное происходило в более или менее благополучных семействах, влюбленный считался достойным презрения и насмешек.

Но не имеющий ни гроша молодой деревенский парень не придавал никакого значения общественным условностям и запретам. Он сам выбирал девушку, ухаживал за ней, найдя, как правило, в высшей степени благосклонную слушательницу, так как, кроме замужества, ей могла выпасть лишь роль домашней прислуги. Достигнув взаимного понимания, парень зачесывал прядь волос на одну сторону, чтобы она свисала на щеку, зимой и летом вплетая в нее цветок.

Впрочем, путь от ухаживания до брака был долгим, и поведение простонародья на публичных празднествах и в Майский день подвергалось гневному осуждению.

Непорядок заключался в «принуждении и соблазне девушек, особенно сирот, а также несовершеннолетних детей добрых горожан на совершение тайных и незаконных деяний».

Джон Конгрев, обвиненный судом графства в том, что оставил некую Маргарет Морли с ребенком, возмущенно взорвался: «Будь я неладен! Может мужчина сделать ребенка стоя? Я ведь с ней просто стоял!»

Лили в своей повести ужасается тому, что страсть стала теперь достоянием низших классов.

«Нынче все влюблены, – восклицает он, – ремесленник, клоун и нищий. Какова причина появления этих влюбленных червей? Только праздность».

Брак был простым делом. На протяжении большей части XVII в. он мог заключаться и в церкви, и дома, в любой день, в любое время.

Если когда-нибудь существовала Веселая Англия, то исключительно на деревенских свадьбах. Символом свадьбы служил розмарин. Вскоре после рассвета девушки доставляли жениху огромную охапку веток. Розмарин несли перед невестой, покидавшей родительский дом. У каждого была веточка розмарина, брачное ложе сильно благоухало от рассыпанных под простынями листьев и приколотых в ногах и в изголовье бутонов.

Новобрачные непременно шли в церковь под музыку, для бедных пар собирали деньги, на которые молодожены могли купить необходимые в домашнем хозяйстве вещи. Общественный свадебный подарок составлял для сельской пары крупнейшую в жизни сумму.

По контрасту с этой идиллической картиной любви и брака более состоятельные особы довольствовались практичной процедурой.

Джон Обри в «Кратких жизнеописаниях» приводит пример деловых переговоров, которые вел сэр Томас Мор, автор «Утопии», выдавая дочь за сэра Уильяма Роджера.

«Дочери милорда в тот момент спали на низкой кровати в спальне своего отца, – пишет он. – Он привел сэра Уильяма в спальню, схватил уголок покрывала и неожиданно сдернул. Они лежали на спине в высоко задранных ночных рубашках, а проснувшись, тут же перевернулись на живот. Роджер хлопнул по ягодицам избранницу со словами: «Эта моя». Вот и все сватовство».

Впрочем, были и другие способы найти жену. Есть свидетельства, что ни законы, ни стремление обрести положение и богатство не могли заставить отказаться от женитьбы на желанной девушке.