|
Того, кто пробудет в этой струе некоторое время, ждет аория - безвременная смерть. Вот почему купанье в нашей реке иногда может причинить беду. - А как же вы все? Неужели не решаетесь? - Клянусь Аргоубийцей, мы даже не думаем об этом, - сказал подоспевший Менедем, - всех нас ждет аоротанатос (ранняя смерть). - Тогда зачем же пугаете нас? - укорила спартанцев Таис, распуская узел ленты под тяжелым пучком волос на затылке. Черные их волны рассыпались по плечам и спине. Словно бы в ответ Эгесихора выпустила на свободу свои золотые пряди, и Эоситей восхищенно хлопнул себя по бедрам. - Смотри, Менедем, как хороши они рядом. Золотая и черная, им всегда надо быть вместе. - А мы и будем вместе! - воскликнула Эгесихора. Таис медленно покачала головой. - Я не знаю. Я не договорилась еще с Эоситеем о навлоне - цене моего проезда в Египет. У меня не так много серебра, как сплетничают в Афинах. Мой дом там стоил немало. - Зачем же ты поселилась вблизи Пеларгикона! - сказала Эгесихора, - я давно говорила тебе... - Как ты сказала? - невольно рассмеялась Таис. - Пеларгикона - Аистового склона. Так шутя называют лакедемоняне ваш Пеласгикон в Акрополе. Ну, пойдем выше по течению. Я вижу там ивовую рощу. Ивы особенно почитались гетерами, как деревья, посвященные могучим и смертоносным богиням - Гекате, Гере, Цирцее и Персефоне. Ивы играли немалую роль в колдовских, в лунные ночи, обрядах Богини-Матери. Низко нависшие над водой стволы старых деревьев купали свои ветви в быстрых светлых струях, как бы отгородивших занавесью глубокую заводь. Таис, закрутив натуго волосы, поплыла к другому берегу, оставив позади хуже плававшую и осторожную на воде подругу. Белые водяные лилии - ненюфары сплошь покрыли своими листьями глубокий омут под берегом, весь залитый полуденным солнцем. Таис с детства любила заросли ненюфар: казалось, в темной и глубокой воде они скрывали какую-то тайну - или обиталище прекрасных нимф реки, или утонченную драгоценную вазу, или сверкающий перламутр раковины. Таис быстро научилась нырять. Как ей нравилось уходить вглубь, под кувшинки, и любоваться солнечными столбиками, просекающими сумрачную воду! И вынырнуть вдруг на ослепительный зной среди плавающей зелени и цветов, над которыми вьются радужнокрылые стрекозы!.. И сейчас, как в детстве, Таис вынырнула средь лилий. Нащупав ногой ослизлый корявый ствол на дне, она стала на него, широко раскинув руки поверх листвы и озираясь вокруг. Было тихо. Только журчанье струй по камешкам и ветвям нарушало знойную тишину боэдромиона - последнего месяца лета. |
