Я закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на службе: и тут же мне стало ясно, что я только наполовину слушаю представителя «Лок Индастриз», произносящего одну из своих хвалебных речей. Я же в это время думала об отце Себастьяна, сидевшем рядом со мной.

Я ожидала, что Сирес похож на труп, что он на пороге смерти. В конце концов, ему девяносто лет. Но он показался мне на удивление бодрым и здоровым. Его редкие белые волосы были зачесаны поперек пегой лысой головы, а почти прозрачная кожа так обтягивала лицо, что костяк его проступал необычайным образом. Глаза ясные, совсем не слезящиеся и не бессмысленные, а когда он шел впереди меня по дорожке, я заметила, что и походка его еще упруга. Я помнила его высоким худощавым человеком, ум которого был подобен стальному капкану, и теперь он мне показался почти таким же. Да, конечно, он постарел и был слаб, но совсем не так слаб, как об этом говорит Мадлен. Когда он заговорил со мной при входе в церковь, голос его был жив и резок. Я не удивлюсь, если Сирес Лок доживет до ста лет.

Больше всего меня поразила Люциана, когда мы поздоровались с ней, выйдя из машин. Я не виделась с ней года два, и меня потряс ее вид. Она была так тоща, что казалась больной, и все же я была уверена, что никакой болезни у нее нет. Скорее всего, это худоба — результат английской диеты. Если она когда‑нибудь забеременеет, наверное, ей трудно будет выносить ребенка. Но это вряд ли случится. Беременность не входит в ее планы; она то и дело заявляет всему миру, что не хочет иметь детей.

К сожалению, вместе с полнотой, которая шла ей в юности и делала ее такой соблазнительной, она утратила и свою привлекательность. Голова казалась слишком большой на исхудавшем теле, а ноги стали длинные и тонкие. Трудно поверить, что ей всего двадцать восемь. Выглядит она гораздо старше.

По крайней мере, она, слава Богу, одета в черное. Она так любит наряжаться наперекор всем, быть ни на кого не похожей, нарушать общепринятые правила, что я ждала увидеть ее в ярко‑красном туалете. Одно было ясно: ей не удалось уговорить своего мужа приехать на похороны, а может, она и вовсе его не приглашала. Джеральда Кэмпера здесь не было.

Джек кашлянул, прикрыв рот рукой, и начал ерзать: я отвлеклась от своих мыслей и сосредоточила внимание на очередном ораторе. Это был Эллан Фаррел, помощник Себастьяна по «Фонду Лока». Он очень хорошо говорил о Себастьяне и его необыкновенной искренности. С трогательным красноречием он поминал человека, которому был предан и с которым работал бок‑о‑бок многие годы.

Минут через пятнадцать служба завершилась, и все вышли из белой деревянной церквушки с красной дверью и направились к кладбищу на вершине холма.

Я была ошеломлена, когда увидела, как гроб с телом Себастьяна опускают в землю. И зарыдала, ясно осознав, что это конец. Никогда больше его не увижу. Он действительно умер — и уже почти погребен.

Услышав приглушенные всхлипывания, я коротко глянула на Сиреса, стоящего слева от меня. Он беспомощно повернулся ко мне, и я увидела слезы, текущие по его старому лицу, увидела боль в его глазах. И поняла: он страдает так же, как и я.

Я поддержала его, подхватив под руку, Мадлен поддерживала его с другой стороны. Мы стояли под деревьями, дрожа от холода, но черпая друг в друге хоть какое‑то утешение.

Резкий ветер разметывал листья: они кружились у наших ног, пока мы шли от могилы к воротам.

Мы шли, и меня охватила грусть и явственное ощущение, что закончилось нечто очень важное в моей жизни, часть ее уже завершена. Теперь все будет по‑другому.

В какой‑то момент я посмотрела вверх. Небо было ясное, безоблачное и такое синее, как глаза Себастьяна.

Джек последовал моему совету и пригласил всех на ферму Лорел Крик на ленч. Миссис Крейн, вернувшаяся к исполнению своих обязанностей с новыми силами, знала, что такое хороший ленч, и наняла себе помощницу.