– Был в Греции, много читал.

– Там сейчас опасно.

– Там сейчас не скучно.

Я представил – за окном гостиницы студенты бегают, кидают в полицию бутылки, везде баррикады, дым, война не видно нихуя, и Крыса валяется на диване, книжечку читает.

Допили пиво.

– Ладно, – говорю, – пойду домой, поздно уже.

– Подожди, пойдем, я тебе кое-что покажу.

Он достал баллончик с краской, протянул мне.

– На. Тряси.

Я сначала ни хрена не понял, в темноте блестел зеркально-черный внедорожник, скорее всего «тойота», номер три семерки. Зашипел клапан пулевизатора, Крыса провел рукой, будто писал кистью по полотну, еще раз и еще раз. Очень быстро несчастный автомобиль был исчиркан серебристой краской все элементы – стекла, колеса, двери, оптика, член с яйцами на капоте. Пустой баллон полетел в кусты.

– За что?

– А не хуй…

Так, наверное, в Греции сейчас модно. Меньше минуты и машина покалечена, тихо без крика, счастливый номер не помог. Крыса достал еще баллончик. Я не испугался, даже понравилось, сам исполосовал какую-то иномарку, тишина вокруг, все спят. А эти дурачки в Москве со своими канистрами и бомбами…

Пошли дальше, он струячил параллелепипеды, у меня получались ромашки – чебурашки, один баллон выходил на две машины. Наконец, рюкзак опустел.

– А вот теперь бежим!

– Давай, пока.

И он растворился в чернильном мареве.

Проснулся до будильника и сразу вспомнил, что мы натворили. Вскочил с кровати и к окошку. Все спокойно, машин полицейских не видно дом не оцеплен. После душа и чашки кофе немного успокоился. Все нормально. Он даже имени моего не знает, пошел в жопу, если что. Плевать, найдут пустые баллончики, да еще дождь под утро моросил, вроде как…

Вышел из дома немного раньше, чем обычно потянуло на место преступления, законное желание. То, что я увидел, ошеломило. При дневном освещении серебряная краска резала глаз, я сразу узнал свои художества, и только теперь стало по-настоящему страшно. Года на четыре не меньше, если сразу не убьют…

Несколько мужчин стояли кружком тихо разговаривали, растерянные лица, как будто война началась, молодая женщина плакала. Я ускорил шаги.

На станции многолюдно, как обычно по утрам, электрички отчаливают через каждые десять минут. Сквозь сосны видать корпуса родной типографии. Я вдруг решил, что на работу сегодня не пойду, не смогу, да и похмелиться не мешало бы. Позвоню попозже, чего-нибудь придумаю только надо срочно смыться в переулки, что бы ни нарваться на кого-нибудь из коллег. После первой бутылки немного пришел в себя, вместо страха злость. Так вам и надо гандоны, нехуй ездить, ничего мне не будет. Куплю сейчас диск с фильмами, еды, пива буду спать весь день…

Он опять будто ждал меня, стоит у «Универсама». Двери хлопают, разъезжаются в стороны.

– А, это ты…

Ничего не купив, перешли улицу, заняли столик в «Синем тумане», бабка уборщица налила нам пива.

– Продолжим?

– Чего?

– Краску я купил, только взболтать, по десять баллончиков – пять серебрянки и пять черной, какого цвета машина попадется…

Надо же, так во мне уверен, откуда он знает, что, конечно же, я подпишусь.

– Сегодня атакуем улицу Ленинградскую и двор за универсамом. Работы много, все газоны заставлены.

Ночь была темная, как по заказу, вместо круглой полной луны неоновый серп на небе. Где-то смеются и играет музыка. Опасно. Слышу змеиное шипение его баллончика и хруст веток, мне становится веселее, стреляю в лоб «серебрянкой» беззащитному «мерседесу»…

В понедельник откликнулся даже «Яндекс».