Де Гресс стал одним из богатейших людей Франции. У него не было долгов. А ежемесячный доход постоянно рос. При этом документы, выданные Филиппом, были составлены таким образом, что отобрать поместье не представлялось возможным. Теперь у графа было целых два наследника – пятилетний Шарль и трехлетний Готье.

Отношения в семье вроде бы пошли на лад.

А после смерти Филиппа заморозились. После несчастного случая на той охоте Шарлотта заперлась у себя и не выходила до похорон, куда де Гресс, озабоченный ее состоянием, жену не пустил. Это вылилось в очередной скандал.

Прошел год. Потом еще несколько месяцев. Граф с ужасом понимал, что его жена медленно, но неустанно тает. Она меньше ела, почти не разговаривала, не реагировала на его появления. Превратилась в ангела, идеальную женщину, о которой мечтала половина мужской части придворных. Но Робер слишком хорошо успел изучить свою жену – ее покорность пугала.

Вот и весна казалась ему серой и пасмурной. Граф возвращался домой после очередной тяжелой аудиенции с молодым монархом. Он думал о том, что, хоть Филипп и забрал у него жену, он был величайшим из правителей со времен Людовика Святого. А, может быть, и даже Карла Великого. Он объединял земли под своей властью, создавал страну, ему приносили оммаж[1]. Его можно судить и проклинать. Но… в сравнении Людовик Сварливый проигрывал по всем фронтам.

На появление мужа Шарлотта отреагировала скупой улыбкой. Она приказала кормилице увести Шарля и жестом показала Роберу, что тот может присесть. Граф с ужасом заметил, как побледнела и осунулась его жена с последней встречи. Он присел на постель, проигнорировав приготовленное для него кресло. Взял графиню за руку, поборов сиюминутное сопротивление.

  Выйдете в сад, душа моя. Вам нужно пройтись.

  Я устала.

  Тем более, вам нужно пройтись.

Шарлотта бросила на него взгляд, будто говорящий «ах, я не хочу вас видеть», но промолчала. И где ее девичья непосредственность, где непередаваемое стремление поддевать его? Когда то она доводила мужа до исступления отказами, навязала ему свои правила игры. Он жестоко ошибся – и теперь будет расплачиваться за это. Глухим одиночеством и неспособностью достучаться до сердца своей души.

  Я волнуюсь, Шарло. На вас лица нет.

  Великодушный человек!   воскликнула графиня.   Вы разговариваете с женщиной, которая потеряла своего короля. И тоскует о нем. И все же проявляете сочувствие. Как вы можете, Робер? Как вы можете такое чувствовать к жене, которая вас предала! И до сих пор не жалеет об этом?

Он вздрогнул от этого «Робер». Шарлотта не называла его по имени. Она всячески старалась обходиться без лишней теплоты в словах и взглядах. Даже напоминание об измене не подействовало так, как интимное, слишком сокровенное для их семьи обращение.

  Я ваш супруг перед людьми, даже если перед Богом и сердцем вы выбрали себе другого. И на правах супруга я могу заботиться о вас.

Взгляд графини смягчился. Она легко пожала пальцы мужа, даже улыбнувшись.

  Вы изменились, граф.

  Изменился? Пожалуй. У меня двое сыновей, сударыня. И прекрасная жена. Я пришел к вам поговорить.

Она нахмурилась. Отняла руку. Поправила накидку на плечах и взглянула на мужа строже. Де Гресс в свою очередь выпрямился и замкнулся. Он думал о том, что собирается сказать. И о том, что, вероятнее всего, получит категоричный отказ. Или, что хуже – молчание. Он не привык объясняться с женщинами. Как правило, они сами пытались добиться внимания графа. Даже в ту пору, когда он был бароном и не имел никакого веса при дворе. Шарлотта стала его женой по воле короля. Но именно в этой женщине, которая ему по настоящему никогда не принадлежала, Робер увидел что то особенное.