Джон промолчал.

– Каким образом она заставила тебя жениться на себе?

– Она? Это я умолял ее выйти за меня замуж.

– Но почему? Скажи мне ради Бога? Всякий отлично понимает, кто она такая. Неужели я этому учила тебя всю жизнь?

– Не все осуждают то, что проклинаешь ты.

– Но попробуй пошевелить мозгами, если они у тебя еще остались. Зачем такой женщине, как она, нужен такой человек, как ты? Да ты только посмотри, как на нее смотрят мужчины. Это женщина, которая переходит из одних рук в другие – от одного богача к другому, еще богаче. Разве такие выходят замуж за учителей? Она птица не нашего полета, это же видно с первого взгляда. И то, что она сделала, она сделала по каким-то своим причинам, неизвестным нам. Ты хоть понимаешь, что она завлекла тебя в свои сети, просто использовала тебя?

– Не желаю больше говорить об этом! – возмущенно воскликнул Джон.

– Тогда расскажи, как все это происходило?

– Не твое дело!

Мать тяжело вздохнула:

– Я уже вижу плоды ее работы. Я буду молиться за тебя, мой мальчик, потому что ты идешь прямой дорогой в ад.

– Не желаю, чтобы ты говорила о Еве подобным образом.

– Если она живет в моем доме, я могу говорить о ней все, что хочу.

– Дом, может быть, и твой, но сейчас Ева полностью оплачивает все расходы по нему.

– Но ведь это ей требуется дополнительное отопление, а не мне. Ей нужен телефон, а не мне. Камин в вашей спальне и новое одеяло – тоже для вас, коли на то пошло. Так что не понимаю, о чем ты говоришь.

– Я говорю тебе о том, что Ева платит за все сама – включая и телевизор, который ты смотришь целыми днями.

Мэри Брент вынуждена была замолчать, а Джон, воспользовавшись паузой, укрылся в спальне. Но позже, лежа в кровати под новым тонким, из гагачьего пуха одеялом, он невольно принялся перебирать в памяти то, что высказала ему мать. В самом деле, Ева сейчас зарабатывала намного больше, чем получал он. Правдой было и то, что она совершенно не готовилась к появлению ребенка. Никаких пеленок, чепчиков, распашонок. «Пожалуй, мама права – это трудно понять, – подумал он. – Я-то знаю, что она не очень хочет, чтобы этот несчастный ребенок родился. Но рано или поздно он появится на свет, и кто будет присматривать за ним?» Он знал, что Ева не станет заниматься ребенком. В ее планах не было пункта «материнство».

– Почему бы тебе немного не передохнуть, – сказал он вскоре Еве. – Дела в салоне идут хорошо, деньги у тебя теперь есть.

– Но это только малая часть того, что я хочу иметь. Маленький салон в пригороде Лондона – это не то, о чем я мечтаю. Мне нужно гораздо большее.

– Но зачем?

Она посмотрела на него, как на сумасшедшего.

– Потому что такова моя судьба, – ответила она, словно это объясняло все.

«Она в самом деле верит, что ее ждет необыкновенная удача, – думал Джон. – И это ее убеждение не поколеблет никто».

Джон никак не мог понять, чего все-таки она хочет? Денег, славы, власти? «А как же счастье? – подумал он. – Или же она получит его с такой же легкостью, как и все остальное?» Ева была слишком независимой, слишком стремительной, чтобы Джон смог удержать ее. И все же она доставляла ему ту радость, которой он до сих пор не знал, и это была не только радость физической любви. Она умела заставить его смеяться, она изменила облик их холодного и неуютного дома, в который он теперь с удовольствием возвращался после работы, хотя случалось, что частенько Евы дома не было.