Дугал выколотил трубку в стоящую на столе стеклянную пепельницу.

– Этот О'Дэй – человек очень настойчивый, сэр. Помните, в той записке, которую оставил Нидхэм у него на квартире, о леди из Суссекса? Думаю, что все это очень заинтересовало О'Дэя. Если он раздобыл письмо, то обязательно что-то предпримет. К этому у него есть две причины: во-первых, он захочет полностью реабилитировать себя в наших глазах, во-вторых, он, вероятно, захочет отработать те деньги, которые оставил ему Нидхэм в письме.

Гроган встал.

– Ну, что ж, желаю удачи. Заходите ко мне завтра.

– Непременно, сэр. Надеюсь, у меня будут для вас лучшие новости.

Гроган вышел.

В кабинет вошел полицейский – делопроизводитель Дугала.

Он сказал:

– Только что явился Мартин, сэр. Он сообщил, что вчера в шесть двадцать вечера Мэйбл Бонавентюр – та девушка, с которой вы говорили в Пименто-клубе – приезжала к О'Дэю на квартиру. Она провела там двадцать минут.

Дугал кивнул.

– А что она делала потом?

– Мартин сказал, что она сразу же вернулась домой. Она была там все время и вышла только полчаса назад. Он потерял ее из вида. Говорил, что было слишком оживленное движение.

– Жаль, – сказал Дугал. – Я бы хотел знать, куда она поехала. Хорошо, Смит.

Полисмен вышел из кабинета.

На столе Дугала зазвонил телефон. Он снял трубку. Дежурный доложил:

– Внизу мисс Бонавентюр. Она спрашивает вас, сэр.

Дугал улыбнулся.

– Пусть поднимется ко мне.

Он ждал ее в коридоре, у двери кабинета. При виде ее на лице Дугала появилась одна из его редких улыбок.

Он сказал:

– Ну, милочка, решила прийти со мной повидаться?

Он провел ее в кабинет и закрыл дверь.

– Садись и устраивайся поудобнее.

– Спасибо, – ответила Мэйбл. – Я бы хотела поговорить с вами, мистер Дугал. Я просто чувствую, что должна это сделать. Я встревожена, если только вы понимаете, что я имею в виду.

– Я знаю, милочка, что ты имеешь в виду. И я рад. Ведь знаешь, когда люди встревожены, они начинают говорить.

Мэйбл подумала: вот черт!

Он продолжал:

– А теперь расскажи мне все. Расскажи мне, что случилось во время твоего вчерашнего свидания с мистером О'Дэем у него на квартире. Расскажи, зачем ты туда ходила, Мэйбл.

Он закурил.

Некоторое время Мэйбл сидела молча. Она думала: его не проведешь, этого старикана. Значит, он за мной следил. Сообразительность подсказала ей выход из положения.

Она сказала:

– Я ездила к нему потому, что он мне звонил. Он знал о нашем с вами разговоре в клубе. Он хотел знать, о чем вы меня спрашивали. Он хотел со мной увидеться, потому что ему было интересно, не встречалась ли я с вами еще.

И, играя свою роль, она говорила и говорила…

О'Дэй остановил машину недалеко от ворот, ведущих к Дауэр-хауз. Он вышел из машины и направился к воротам. Когда он свернул на подъездную аллею, ведущую к дому, он увидел направлявшуюся к нему навстречу миссис Дин.

Он снял шляпу.

– Добрый день, миссис Дин. Я проезжал мимо и подумал, что хорошо бы нанести вам визит.

Она холодно ответила:

– Мистер О'Дэй, в нашу последнюю встречу я сказала вам, что больше не хочу вас видеть или беседовать с вами.

– Совершенно верно, – весело ответил О'Дэй. – Но я-то этого не говорил, и я хочу побеседовать с вами.

Она удивленно подняла брови. О'Дэй одобрительно отметил и ее прекрасно сшитое пальто из твида, и шоколадно-коричневую фетровую шляпу, и плотно облегающие руку замшевые перчатки.

Она сказала:

– Разве эта встреча сулит мне что-нибудь приятное?

О'Дэй вынул из кармана серьги с изумрудами и бриллиантами.