— …ради твоей же безопасности… и стала читать через мое плечо. Кажется, мы прочли текст как минимум дважды.

— Плюс еще пару раз, — поправила Гейл. — Подумать только, такое безоговорочное доверие! Но почему? С чего они взяли, что мы им подходим? Черт возьми, нам навязали эту роль!

— У них не было иного выбора, — мягко заметил Перри. Люк рассудительно кивнул, Ивонн сдержанно повторила его жест, и Гейл почувствовала себя одинокой, как никогда.

Возможно, напряженная атмосфера в душном подвале действует Перри на нервы, подумала Гейл. А может быть, на него с запозданием нахлынуло чувство вины. Он рывком откинулся на спинку стула, опустил костлявые плечи в попытке расслабиться и ткнул пальцем в кожаную папку, которая лежала на столе перед Люком.

— Так или иначе, упомянутый текст есть у вас, в документе, поэтому мне не придется цитировать по памяти, — сердито сказал он. — Можете прочесть сами и успокоиться. Удивительно, если вы этого еще не сделали.

— И все-таки, — вздохнул Люк, — процитируйте, Перри, пожалуйста. Для полноты картины.

Гейл не сомневалась, что он испытывает Перри. В научных джунглях, которые ее возлюбленный так хотел покинуть, он был известен своей способностью цитировать целые абзацы художественного текста после одного-единственного прочтения. Как только воззвали к его тщеславию, Перри заговорил — медленно и без выражения:

— «Дмитрий Владимирович Краснов — он же Дима — европейский директор международной торговой корпорации „Арена“, Никосия, Кипр, предлагает, прибегнув к посредничеству профессора Перри Мейкписа и адвоката мадам Гейл Перкинс, заключить взаимовыгодное соглашение с властями Великобритании. Он готов, в обмен на предоставление постоянного места жительства его семье, сообщить ее величеству важную, безотлагательную и срочную информацию. Дети и члены семьи вернутся домой приблизительно через полтора часа. В этой комнате Дима и Перри могут побеседовать, не опасаясь быть подслушанными. Гейл, будьте добры, пройдите с Тамарой в другую часть дома. Не исключено, что в доме много звукозаписывающих устройств. Пожалуйста, храните молчание, пока все гости не вернутся с крабьих бегов».

— Потом зазвонил телефон, — сказала Гейл.

Перри сидит на стуле прямо, как будто его призвали к порядку, руки, как и прежде, лежат на столе, спина прямая, но плечи опущены. Размышляет, правильно ли собрался поступить. Челюсти упрямо стиснуты, хотя никто еще не попросил его ни о чем таком, чему следовало бы воспротивиться, — не считая Гейл, которая смотрит на любимого с выражением сдержанной мольбы. То есть она надеется, что смотрит именно так, хотя, возможно, взгляд получился скептическим. Гейл не уверена, что именно читается теперь на ее лице.

Люк излучает добродушие, даже беззаботность — надо полагать, наигранные.

— Я пытаюсь представить себе эту картину, — спешит объяснить он. — Очень необычный момент, согласна, Ивонн? Вот вы стоите бок о бок в комнате. Читаете. Перри держит письмо, а вы, Гейл, заглядываете ему через плечо. Оба в буквальном смысле лишены дара речи. Вы получили фантастическое предложение, на которое никоим образом не можете дать ответа. Кошмар. По мнению Димы и Тамары, вы, храня молчание, тем самым уже наполовину стали их сообщниками. Никто из вас, насколько я понимаю, не намеревался бежать прочь из дома. Вы как будто окаменели. Физически и эмоционально. Я прав? Таким образом, с точки зрения Димы и Тамары, все шло по плану, вы дали молчаливое согласие. У них неизбежно сложилось такое впечатление. Абсолютно без вашего участия. Ничего не делая, просто стоя там, вы ввязались в их опасную