— Похоже?

— Нет, — ответил Капитан, но Джеку показалось, что он пытается что-то вспомнить. Выражение его лица стало таким же, как в ту минуту, когда Джек рассказывал ему про Спиди Паркера. — Морган высокий. У него длинные волосы. — Капитан провел пальцем чуть ниже своего правого плеча, чтобы показать, какой они длины. — И еще он хромой. Одна нога у него искалечена. Он ходит с тростью, но… — Он пожал плечами.

— Но когда я его показывал, у вас было такое лицо, как будто вы узнали его!

— Тихо. Не надо так громко кричать.

Джек понизил голос:

— Мне кажется, я знаю, кто этот парень, — сказал он и сам испугался своей нелепой мысли… Он даже был не в состоянии сразу сказать то, о чем подумал.

Дядя Морган здесь? Боже!

— Морган — это Морган. Не говори глупостей, мальчик. Пойдем отсюда! — Его необъятная рука снова схватила Джека за шиворот. Джек приготовился сопротивляться.

Паркер стал Паркусом, а Морган… слишком много совпадений.

— Скажите, — другой вопрос завладел его сознанием, — у нее есть сын?

— У Королевы?

— Да.

— У нее был сын, — неохотно ответил Капитан. — Был. Пойдем скорее.

— Расскажите мне о нем!

— Тут не о чем рассказывать. Ребенок умер в младенчестве. Ему не было и шести недель. Говорят, что это один из людей Моргана — Осмонд — задушил его. Но скорее всего это только слухи. Мне не нравится Морган, однако все знают, что каждый двенадцатый ребенок умирает в колыбели. И никто не может сказать, от чего они умерли. Пути Господни неисповедимы. Даже дитя Королевы не застраховано от Судьбы… Мальчик, что с тобой?

Комната поплыла у Джека перед глазами. Он упал. Поднимавшие его сильные руки Капитана показались Джеку мягче пуховых подушек.

Он должен был умереть в младенчестве!

Мать рассказывала, как нашла его в кроватке без признаков жизни — с синими губами, с почти прозрачными, зеленоватыми щеками. Она рассказывала, как бежала с ним, громко крича от ужаса, в гостиную, где пьяные отец и Слоут смотрели телевизионный матч по реслингу. Отец вырвал его из ее рук, пальцами левой руки зажал ему ноздри. (Мать вспоминала, весело смеясь, что нос у Джека потом целый месяц был синий.) Он принялся делать искусственное дыхание, в то время как Морган носился вокруг, постоянно повторяя: Это ему не поможет, Фил, это ему не поможет.

(«Наверное, дядя Морган был тогда очень смешной?» — спросил он маму. «Да, смешной», — ответила она с невеселой улыбкой и достала очередную сигарету, хотя предыдущая еще дымилась в пепельнице.)

— Мальчик… — Капитан так сильно встряхнул его, что в шее хрустнуло. — Мальчик! Очнись! Не пугай меня…

— Все нормально, — услышал Джек свой голос откуда-то издалека, словно говорил не он, а диктор из телевизора. — Все нормально, отпустите меня. Я сейчас приду в себя.

Капитан перестал его трясти, но смотрел на него с волнением.

— О’кей, — сказал Джек и со всей силы шлепнул себя по щеке. — Ой!

Слова снова растворились где-то в недосягаемой высоте.

Он должен был умереть младенцем. В квартире, из которой они вскоре переехали и которую он помнил очень смутно. Мама называла ее Дворцом радужных мечтаний, потому что из окна гостиной открывался удивительный вид на Голливуд-Хиллз.

Он должен был умереть в своей кроватке, пока отец со Слоутом пили вино. Когда много пьешь, часто ходишь в туалет, а добраться до него из гостиной можно было только через комнату, где лежал он, маленький Джек Сойер.