|
Уезжать – сегодня же, окончательно и бесповоротно. Оставаться в компании сумасшедших подростков, каждый из которых года на два старше, наглее и безумней самой Маруси, представлялось: а) невозможным; б) опасным для жизни; в)… «В» не было, но первых двух пунктов вполне достаточно. Поесть, собрать вещи и до свиданья. Папа, конечно, вынесет мозг своими нравоучениями, позлится, отберет машину, но это все цветочки по сравнению с перспективой провести здесь еще неделю. Кстати, где тут у них еда? 15 Сложно представить себе более минималистский интерьер, чем тот, что был на кухне. Белые стены. Длинный белый стол. Белые стулья. Все. Ни тебе холодильника, ни плиты, ни вазочки с фруктами. Так пусто и чисто – даже пищевых бактерий не сыщешь, не то что пищи. Маруся села за стол и обхватила руками голову. – Хочешь есть? – осторожно поинтересовался дом. – Хочу, – вяло отреагировала Маруся. – А нету, – сообщил дом не без издевки. Маруся вздохнула. – Мне сказали, на кухне можно перекусить. – Ну, перекуси. – Что? – Что найдешь, все твое. Со злости хотелось перекусить шею дому, если бы у дома была шея. В дверь постучали. Маруся обернулась и увидела испуганное лицо Носа. – Можно войти? Маруся пожала плечами. – Входи. Нос протиснулся в узкую щель, будто боялся открыть дверь пошире, и замер у стены. Какое то время они молчали. Маруся не хотела смотреть в его сторону и ждала от него каких то действий. Нос же стоял молча, и на действия не решался. Наконец он прокашлялся, и Маруся повернула голову в его сторону. – Я это… Бывает же такое – Марусе стало его жалко. – Ну… Пять минут назад хотелось убить, но, похоже, парень переживал столь страшное раскаяние. – Ну, короче… В конце концов, он ведь правда спас ей жизнь и не дал превратиться в бледную гусеницу. – Короче, это… Прости, что я это… Я правда не хотел. То есть, я это… Надо было быстрее прекратить его страдания. – Ага. – Я вообще не это. Просто. Я правда ничего не видел, ну то есть… – Да ладно, ладно. Проехали. – Я все выключил, правда. Больше не буду. Прости, ладно? – Хорошо! Я прощу, если скажешь, где тут еда. – Что? – Еда. Нос замолчал. Казалось, что его мозг взорвался при попытке решить какую то невыполнимую задачу. А еще гений! – Еда? – наконец переспросил он. – В этом доме вообще есть еда? – Не знаю, – окончательно растерялся Нос. Маруся нахмурилась. – Ты же из этого дома. – Не… Я из другого. Здесь Алиса живет. – Одна Алиса? – Ну да… – Странно… – Так нас тут мало. Сюда же только это… – Что это? – Ну, только таких берут. У Маруси проскочила тревожная мысль, что она попала в летний лагерь для умалишенных. – Каких «таких»? – строго спросила она. – Ну, это… таких… Особенных. – Да каких особенных? – Ну, типа… как это… ну, одаренных. Нос снова покраснел, будто признался в чем то очень неприличном. – Собирают по всему миру. Победители научных олимпиад, вундеркинды и прочие… такие. Маруся нахмурилась еще сильнее. Она, конечно, не считала себя дурой, но одаренной? Вряд ли ее умение управлять гоночным автомобилем могло иметь значение для науки. Тогда что? Может быть, папа устроил ее сюда по блату, а сам наврал про письмо? На папу не похоже. Ошиблись в школе? Не до такой степени. |
