|
По непонятной причине у Маруси снова разболелся правый глаз. Сначала он начал слезиться, потом чесаться, потом расчесался до того, что, казалось, он вот вот вывалится или лопнет. Маруся даже прикрыла его рукой – чтобы, если все таки вывалится, не потерялся в траве. Нос медленно плелся по тропинке и смотрел себе под ноги. Маруся шла за ним и старалась уже никуда не смотреть. Дойдя до красной секции, Нос обернулся. – Что там у тебя? – Не знаю… – Болит? – Угу… – Дай посмотреть. Маруся замотала головой. – Я просто посмотрю, вдруг что попало. – Ничего не попало. – Да перестань… Маруся вздохнула, убрала руку и зажмурилась. – Открой. – Не е е… – Я не увижу, что случилось, пока ты его не откроешь. Маруся снова заслонилась руками, потом отвернулась от солнца и осторожно приоткрыла глаз. Из него текли слезы, поэтому смотреть было больно и неприятно. Нос подошел поближе и наклонился. – Такое ощущение… – Что? – Что он стал другим. – Каким другим? Марусе захотелось сесть на траву, заплакать, захныкать и закапризничать. Все девочки делают так, когда болеют. – Каким то… таким. – Красным? – Зеленым. – Да ну тебя. – Правда! Маруся оттолкнула Носа и отошла в сторону. – У тебя глаза разного цвета. – Не смешно. – Я и не шучу. Придурок… – Смотри! Нос вытащил из кармана коммуникатор и поднес к Марусиному лицу. Маруся подняла глаза на экран. Микроскопическая вебкамера передавала изображение, словно зеркало. – Ч ч че е ерт… Один голубой, второй зеленый. Какое то воспаление? Болезнь? Оптический эффект? Неисправная камера? Испорченный экран? Маруся проморгалась и посмотрела еще раз. Взяла коммуникатор в руки и поднесла поближе. Нет. Никакой ошибки. Голубой и зеленый. И как такое может быть? Радиация? – Что то случилось? Какой то старик неожиданно появился из за кустов и теперь шел им навстречу. – Степан Борисыч! Бунин? Маруся снова прикрыла глаз рукой, а другим посмотрела на старика. Загорелый, короткие седые волосы ежиком и черно белая щетина на щеках. Дальше – хуже. Брюки, заправленные в высокие рыбацкие сапоги, старая майка с прожженными дырочками и поверх всего этого длинный махровый халат. Впрочем, пора бы уже ничему не удивляться. – Все нормально… В глаз что то попало. Маруся вежливо улыбнулась. – Бывает… А то идемте, промоем. У меня есть капли… Следом за Буниным из за кустов появился толстяк в водонепроницаемом комбинезоне. – Степан Борисыч! И течет и течет! Всю землю размыло. – Да что ж такое… – Только вчера высадили, грядочка к грядочке… Сам лично проследил… Толстяк схватился обеими руками за сердце, будто боялся, что оно вот вот разорвется от горя. – Это в какой? – Да в пятой. Все в кучу теперь… – Так отключи. – Тогда в шестой пересохнет! – А в шестой у нас что? – В шестой редис. – Не пересохнет. Отключай. Толстяк недовольно замотал головой – судя по всему, он сомневался в правильности решения профессора, но, тем не менее, развернулся и пошел обратно. – Нет, ну как так, а? Сам лично же проследил, – бубнил он, раздвигая огромными руками кусты и удаляясь. – Грядочка к грядочке… – И вызови кого нибудь, кто с этим… кто там в этом понимает? – крикнул ему вслед Бунин. – В чем? – А а а… Бунин отмахнулся и вытащил из кармана доисторическую модель коммуникатора (кажется, он назывался «мобильник»). |
