|
Сильно болел и умер. Вот тебе и на!.. Маруся настолько растерялась, что даже не понимала, что делать дальше. Правда, и до этого она не особо понимала, но был хоть какой то план. А что сейчас? Рассказывать обо всем этой даме? Но кто она? И кто еще находился в доме? – Может быть, она врет? В доме явно кто то есть и выглядит она какой то перепуганной. – Ты предлагаешь мне спросить, не врет ли она? – Нам надо проникнуть в дом. Нос вздохнул и продолжил диалог с Рыжей. Буквально через минуту она закивала и раскрыла дверь пошире, явно предлагая войти. – Что ты сказал? – Что мы студенты из России и собирались написать о Генрихе Гердхарте материал как о великом географе. – И что будем делать дальше? – спросила Маруся, проходя в дом и рассматривая комнату. – Ты хотела в дом, вот тебе дом. Дальше думай сама, – проворчал Носов. Он улыбнулся Рыжей, показал на Марусю и начал говорить что то непонятное, но с упоминанием ее имени. Видимо, представлял. Рыжая вежливо улыбнулась и протянула Марусе руку. – Эльза. – Маруся, – ответила Маруся и пожала протянутую ладонь. – Это его дочь. Она живет здесь со своим ребенком. Женщина снова заговорила, указывая на стол. – Предлагает выпить чай, – перевел Носов. Маруся кивнула. – Как по немецки будет «спасибо»? – Данке. – Данке, – повторила Маруся и улыбнулась женщине. Они сели за стол. – Попроси ее рассказать о нем. Пусть покажет фотографии или еще что то. Носов заговорил с женщиной, и она стала отвечать. – Говорит, что он очень любил путешествовать, – начал переводить Носов. – Практически никогда не бывал дома. Говорит, что после последней поездки чем то заболел… – Она все врет… – Разумеется, – кивнул Носов. – Спроси, не привозил ли он чего нибудь интересного. Какие нибудь сувениры, предметы… – Это как то слишком в лоб… – Она не заподозрит… Иначе бы не пустила в дом. Носов перевел Марусин вопрос. Женщина грустно закачала головой и ответила. – Говорит, что ничего не привозил, потому что странно относился к вещам… Женщина снова заговорила. – Считал, что каждая вещь несет какой то… эээ… ну, типа ауры, – перевел Носов. – И что в дом нельзя привозить незнакомые предметы, чтобы не навлечь беду. – Ну ну. – Даже фотографии никогда не делал. – Как бы он их сделал, не вставая с постели, – скептически заметила Маруся. Эльза принесла поднос, на котором стояли чашечки с чаем и тарелка со сладостями. – Данке, – снова заулыбалась Маруся. Эльза что то ответила ей. Видимо, «на здоровье». Откуда то сверху раздался плач ребенка. Эльза подняла голову и посмотрела на потолок, словно пытаясь разглядеть сквозь стены, что происходит на другом этаже. Потом она быстро заговорила, грустно улыбнулась и побежала в сторону лестницы. Носов что то выкрикнул ей в ответ. Эльза ответила ему, не останавливаясь, и скрылась из виду. Стало слышно, как она взбегает по ступенькам и что то кричит, теперь уже, видимо, ребенку. – Что она сказала? – Сразу после смерти профессора ребенок начал болеть, и они не знают, что с ним. Маруся замерла с вытянутой рукой, так и не дотянувшись до плюшки. – Заболел ребенок? – Ну да. Маруся убрала руку от тарелки, встала и направилась в сторону лестницы. – Ты чего? – Нам нужно к ребенку. – Как ты себе это представляешь? – Поднимемся, и ты скажешь, что мы пришли на помощь… – Это как то неприлично… – Что неприлично? Помогать детям? – Идти туда, куда тебя не приглашали! Тем более в комнату к больному. |
