— Знает?! Дорогой мой, запомни раз и навсегда: любая баба всегда хочет знать только одно — что ее любят.

— Тем более! Что, мне ее теперь от себя гнать? — почти со злостью спросил Ральф.

Хотя, почему же почти — он на самом деле злился. На отца — за то, что тот, как всегда, был прав; на себя — за то, что опять ведет себя рядом с ним, как подросток. Сейчас, например, Ральф и хотел и не знал, как сгладить возникшую по его же вине неловкость. Да и что в этом удивительного? Разве он знал отца? Он знал Карлоса — знаменитого санрайзовского разведчика, читал и слышал массу историй о нем, былей и небылиц. Но что он действительно знал о настоящем Карлосе? Что тот всегда любил и был любим женщинами? Воспоминания о них — единственное, чего не коснулась зараза. Откуда, например, у отца на щеке этот шрам? Или эти рябинки на коже… Длинные изящные пальцы теребили продолговатый флакон с розовым маслом…

— Отец…

— Да?

— Каким образом ты заставил Дэвида поверить в твою смерть?

— Заразился оспой…

Решетка на окне была не только необыкновенно прочной — ее прутья располагались всего в дюйме друг от друга. А если еще вспомнить, что сама комната находилась на высоте не меньше пятидесяти ярдов, и вершины росших в саду деревьев не дотягивались и до середины башни… Вряд ли кто-то всерьез полагал, что пленница решится на побег. Амалия отошла от окна и присела на кровать. Господи, до чего глупо все получилось… А может, как раз наоборот — ведь ее же предупреждали…

Майкл не зря говорил в ту ночь про ветер: к утру он усилился настолько, что пришлось убрать почти все паруса. Накренившись на левый борт, шхуна неслась с какой-то бешеной скоростью; еще стремительнее мчались по небу рваные серо-черные облака, и Амалия, глядя на это зримое проявление гнева Господня, начинала невольно про себя молиться за всех, кто находился сейчас на корабле, — особенно за человека, уже сутки не выпускающего штурвал. Капитан Патрик не доверял управление никому и оставался в рубке до тех пор, пока шхуна — на три дня раньше намеченного срока — не причалила в порту Чизпека.

— Не передумала? — под глазами у капитана залегли черные тени.

Амалия покачала головой.

Еще раз Патрик задал тот же вопрос, когда, вроде бы, все проблемы были позади: купец, к которому собиралась обратиться за помощью Амалия, оказался необыкновенно милым, гостеприимным человеком. Он сразу вспомнил Рэнди Андерсена и его дочь, обещал подобрать надежных людей, помочь со сборами в дорогу…

— Не нравится мне он.

— Почему?

— Не знаю.

— Вот видишь. Ты просто устал.

Странное дело: после той ночи Амалия и Патрик почти не разговаривали, однако ощущение, что они знакомы уже очень давно, только усилилось.

— Майкл, ты напрасно боишься. Эдор — так звали купца — совсем не глуп: он прекрасно понимает, что отец имеет влияние, и не захочет усложнять себе жизнь.

— Предположим. Но ты хоть представляешь, что это за страна?

— Да.

Патрик лишь криво улыбнулся. Впрочем, Амалия и сама понимала, насколько наивным был ее ответ. При мыслях о незнакомом континенте с его неведомыми опасностями временами замирало сердце. С другой стороны, не поворачивать же назад?

— Послушай, а разве не ты говорил, что меня понимаешь, что я сбежала из дома в поисках настоящей жизни?

— Но не такой же! Если уж на то пошло, я бы предпочел сдать тебя с рук на руки этому твоему… — Патрик запнулся.

— Ах вот оно что! Ты бы сдал меня! Как будто бы я какой-то груз! Или ребенок! А, ну конечно, я ведь женщина…

— Да уж — не мужчина, — весомо подтвердил Патрик.