Мальчик разработал интересную, но крайне специализированную арифметику, предназначенную для наблюдений за кроликами; она основывалась на положении, что один плюс один равняется как минимум пяти. Гамильтон обнаружил это, найдя в блокноте сына символы, с которыми был незнаком.

В первый же раз, как Монро-Альфа и Марион навестили их, Гамильтон показал эти записи Клиффу. Сам он рассматривал их как милый пустячок, однако Монро-Альфа отнесся к Теобальдовой системе со своей обычной серьезностью.

– Не пора ли обучать его арифметике?

– Не уверен… Маловат он еще. Только-только взялся за математический анализ.

С математической символикой Теобальда знакомили по традиционному пути – обобщенная геометрия, дифференциальное, интегральное, вариационное исчисления. Браться же за скучную, специализированную мнемонику практической арифметики ему явно было рано – все-таки он еще был совсем ребенком.

– А по-моему, в самый раз, – возразил Монро-Альфа. – Я додумался до замены позиционной нотации примерно в его возрасте. Полагаю, он вполне сможет с этим справиться, если вы не заставите его заучивать наизусть таблицы действий.

Об эйдетической памяти Теобальда Монро-Альфа не знал, а Гамильтон не стал вдаваться в объяснения. Ему не хотелось рассказывать Клиффу обо всей генетической подноготной сына: обычай не запрещал обсуждать этого, но противился внутренний такт. Оставьте мальчика в покое – пусть его личная жизнь будет личной. Знали они с Филлис, знали привлеченные генетики, знали Планировщики – не могли не знать, ибо речь шла о элитной линии. И даже об этом Гамильтон сожалел, поскольку такое положение вещей влекло за собой вторжения, подобные визиту этой старой ведьмы, Карвалы.

Сам Теобальд не будет знать о своем происхождении либо совсем ничего, либо очень мало – до тех пор пока не станет взрослым. Возможно, он вообще не проявит особого интереса, и ничто специально не привлечет его внимания к проблеме собственного происхождения, пока Бальди не достигнет приблизительно того возраста, в котором Мордан заставил Феликса проникнуться значением генетических вопросов.

Это было бы лучше всего. Схема унаследованных человеком характеристик важна для последующих поколений, и не понимать этого нельзя, однако избыточные познания в этой области влекли за собой слишком много раздумий, которые могли стать для человека проклятием. Взять хоть Клиффа – он едва совсем было не рехнулся от чрезмерных размышлений о собственных прадедах. Ну, от этого Марион его вылечила.

Нет, в самом деле, нехорошо это – слишком много рассуждать о подобных вещах. Еще не так давно Гамильтон и сам говорил слишком много – и до сих пор не переставал об этом жалеть. Он советовался с Морданом о том, следует ли Филлис иметь еще детей – после появления девочки, разумеется. Они с Филлис не пришли на этот счет к согласию. К неудовольствию Феликса, Арбитр поддержал его жену.

– С моей точки зрения, вам необходимо иметь по крайней мере четверых детей, а еще лучше – шестерых. Можно и больше, но у нас не хватит времени, чтобы должным образом провести селекцию для такого количества.

Гамильтон чуть было не взорвался.

– Не слишком ли легко вы строите планы – для других? А как насчет собственного вклада? Вы и сами в достаточной степени принадлежите к элитной линии – так что же? Откуда этот односторонний подход?

– Я не воздерживался от вклада, – с неизменной благожелательностью возразил Мордан.