Увы, последний кусок пергамента подходит к концу, так что потороплюсь описать, до какой жизни дошли здешние древние люди. Почему последний? Так я дальше для своих записей на бумагу перейду, потому что пергамент будет использоваться только для печатных изданий. Ну, насчёт бумаги я чуток погорячился - это всё-таки, скорее, картон. Но тонкий, плотный, и чернила по нему не расплываются.

Итак, из заметных изменений в обществе могу помянуть, пожалуй, только одно обстоятельство. Обычай отдавать дочерей в земли чужедальние постепенно прекратил своё существование, потому что родословные мониста позволяют избежать случайного кровосмешения, возможного по незнанию. Теперь ведь все носят на шее родословные, так что хоть бы и парень спокойно может в другой род перейти, или девушка в соседях найти свою судьбу.

Оформились и союзные структуры, ведающие заготовкой провизии, призывом на воинскую службу, планированием выпуска ремесленниками или артелями всякой всячины и перевозкой этого добра с места на место. Чиновник обычно сидел у территориального склада. Составлял и посылал заявки, выслушивая пожелания старейшин родов, чаще всего становящихся в таких местах на зимние квартиры. Тут, что ни место, то свой колорит. В одних бродячего ячменя хоть завались, в других в этот год малины насушили, хоть засыпься. В третьих - грибов натерли или зелёного горошка наконсервировали. В другой год по всем местам иной перекос, потому и тащат пароходики баржи от фактории к фактории, перераспределяя то, чего много, туда, где этого мало. Кедрач, лещина - поди, упомни всё. Этого добра и на прокорм чиновникам хватает, и на питание ремесленникам - только успевай, поворачивайся. А, коли прохлопал, так пришедшие на зимовку бродячие роды могут и пришибить.

Вы не представляете себе, как мне это обстоятельство нравится. Эх, если бы в моё время можно было так поступить с главой местной администрации, не справившимся со своими обязанностями!

Кем его заменить, спросите? Так знающие письмо и счёт теперь во многих родах имеются. Негодного-то чиновника, если не прикопают, так палками прогонят, и из своих родичей другого поставят. Вот ему и втолкуют, чего делать, а чего не делать. Обычно это старейшины между собой договариваются, которому из них в этот раз нужного человека лишаться для обчественной надобности.

А еще бывают и невезучие фактории, на которые никто не желает в чиновники идти, потому что вечно там всё вкривь идёт. От таких кочевники отшатываются и в другие места перебираются, где всё ладно. Там и дома деревянные встают, и мастерские заводятся, и коптильни и стерилизационное оборудование, чтобы консервы делать. Жисть, она сама выбирает, где ей ласковей. А мы туда и шамана-лекаря, и учителя-грамотея посылаем. А то и до возведения радиостанции дело доходит. Так и возникают городки, которые мне, почему-то хочется назвать уездными. Заодно неподалеку от них армейские сборы проводятся, а военный вождь те сборы инспектирует.

Хуже всего обстоят дела с центральным аппаратом управления. Вожди, что поначалу в него вошли, потому что вокруг них всё это и сложилось, хвала всевышнему, живы пока. Оттого союз наш и не разваливается, что верят этим людям старейшины родов. Да вот только никто не живёт вечно. Пора подумать о будущем. Я не о том речь веду, чтобы писарей и регистраторов поднять на освободившиеся посты, когда покинут их основатели. Этим ребятам не у власти нужно быть, а подле неё, выполняя, что велено. Я их нарочно отбирал для ответственной и ни капельки не творческой работы. А вот кого готовить заместителями…? А фиг его знает! Исследователей? Изобретателей? Военных?

Ума не приложу.