Вот и получилось, что разных припасов к зиме нашими трудами создано было не много, а очень много. Так ведь ещё и Жалючая Гадюка со товарищи привёз еды, годной для длительного хранения, заведомо больше, чем требуется нам до следующего лета. И кто всё это съест? Так пациенты. Ходят они сюда. Многие задерживаются на несколько дней. Иные - надолго. А бывает, и навсегда остаются - не все выживают, что уж греха таить.

Так вот, и мы, и больные, и сопровождающие их лица - все едят из одного котла. Все выполняют одни правила и трудятся под руководством того, кому из нас нужны помощники. С дровишками работа есть всегда. Пемзу продолжают подтаскивать, известняк. На вырубке вообще дел полным полно, в других местах старые деревья надо удалить, двор замостить камнями… разогнался я что-то. Ну, да, кто хозяйство вёл, и без подробностей поверит - вечно на всё, что надо, никаких рук не хватает.

Отсюда и желание расширить постройку, а то тесно у нас становится.

Для полноты картины упомяну один чисто бытовой эпизод из зимней жизни. Сидим мы вечерком вокруг ровно горящего костра, чай пьём из земляничного листа заваренный. Семейство моё, охотник с лубком на ноге, женщина, поправляющаяся после тяжёлых родов и ещё пара человек. Распахивается занавес из тяжёлых шкур, что отсекает нашу тёплую компанию от стылой зимней ночи, и входят три крепких охотника без малейших признаков нездоровья.

Я, как хозяин дома, встаю им навстречу и открываю рот для слов учтивого приветствия, но позыв мой оказался тщетным:

- А ты хорошо устроился, колдунишка, - считай от порога заявляет центральный персонаж возникшей перед нами группы. - Здесь буду жить я, - и топором замахивается.

- Ничто не сравнится с Матильдой моей! - воплю я во всю силу голосовых связок, отводя правую руку, как будто разворачиваю грудную клетку для глубокого вдоха. Сам же в это время быстро шагаю вперёд и с левой заезжаю кистенём в висок посетителю.

Еле успеваю отскочить в сторону, потому что мужик падает прямо на меня, поверженный вспрыгнувшим ему на спину Загрей. Картина дополняется видом Серого, вцепившегося в причинное место левому ведомому, а правый нервно дёргает головой после удара, полученного от Тычинки рычагом крапивной мялки.

Занавес распахивается повторно, впуская подкрепление ещё из двух охотников, но один их них задерживается, рассматривая стрелу, торчащую у него из груди - это Фая успела вмешаться. Второй же спотыкается о Серую, только что стряхнувшую щенков со своих сосков. Споткнувшийся налетает затылком прямо на гирьку моего кистеня и лбом опять же на крапивную мялку.

Такие вот больные ко мне наведались. Все умерли. И, да, эпизод этот по моему времяощущению длился секунд восемь.

Понимаете, какое дело: я ведь не турист какой в древнем мире. Нормальный доисторический пацан, воспитанный в среде реальных дикарей, и усвоивший, что в жизни всякое случается. Я ни капельки не злой, просто не люблю бояться.

Глава 3. Большой дом

Ну вот, про хозяйство я рассказал, можно и о деле речь повести. Пришел ко мне старый шаман. Было это ещё по осени.

- Здравствуй, Барсук, - сказал он, едва приблизился. - Я - Тугой Пучок, Говорящий с Духами из племени Пушистых Колонков. Не будешь ли ты против, если я поставлю свой шатёр в твоём стойбище?

- Здравствуй, Пучок, - ответил я в тон. - Здесь достаточно места для твоего шатра. Хватит и дров в лесу, и рыбы в реке, и дичи в холмах. Присядь к нашему костру, отведай угощения, передохни после долгой дороги. А потом я подскажу, где твоему жилищу не будут угрожать порывы ветра и вода не подтопит очаг.