Реальной осталась лишь темная улица, освещенная призрачным светом витрины, и это лицо. Надо признать, красивое.

Очень белая кожа. Правда, в свете неона она казалась голубой. Правильные черты, которые из-за своей правильности могли бы даже показаться скучными, если бы не линия носа — слегка горбатого. И нежная, совершенно девичья шея, виднеющаяся из-под ворота рубашки.

Но взгляд все портил. Так смотрит только человек, который может убить.

Который хочет убить.

Или который уже убил.

Молодой человек резко толкнул дверь магазинчика и вошел. Через витрину было видно все — как зевнула ему навстречу продавщица, как поздоровалась, явно видя не впервые, продала пачку сигарет. Сергей вошел следом, разом вспомнив о заказе жены. Наугад купил пельмени, от которых следовало ожидать лишь изжоги, банку маринованных огурцов, колбасу.

Он делал покупки почти с ненавистью. Почему-то именно этим вечером он особенно отчетливо ощущал, что у него есть квартира, жена и двое детей, а на самом деле у него нет ни дома, ни семьи. Пусть квартира принадлежит ему, но жена принадлежит работе, а дети — бабушке, у которой они сейчас и ночуют.

«А я сам? Я нужен кому-то или нет?»

Такие мысли приходили по ночам, когда он возвращался с работы, издерганный, усталый, почти больной.

И каждый раз думал — к чему так надрываться, для кого? Он чувствовал себя заложником, которому велели отвернуться к стене и сложить руки за головой. Причем не сказали, сколько именно придется простоять в этой унизительной позе. «А чего ты хочешь? — спросила бы Алена. — Это — жизнь».

— Дай еще коньяку, — по-приятельски сказал молодой человек продавщице.

— А я думаю — когда вспомнишь. — Она встала на пластиковые ящики с пивом и ловко достала бутылку с верхней полки. — Я уже наизусть знаю, чего тебе надо.

— Не упади.

— Я-то ладно. — Она спустилась на пол, — лениво растирая округлый бок, обтянутый синим нейлоновым передником. — Бутылку бы не разбить.

Он расплатился. Они говорили, как во сне — без интонаций, глядя не в глаза, а куда-то в лоб — в «третий глаз». Так говорят люди, которые друг другу глубоко безразличны; Молодой человек взял бутылку, прижал ее к груди, как младенца, и обернулся к Сергею. Глаза у него оказались синими. Не правдоподобной синевы и невероятной жесткости.

— Разрешите, — он протиснулся за Сергеем и исчез за дверью.

«Уже убил или скоро убьет»!, — снова подумал он, провожая взглядом парня и удивляясь этой мысли. Почему она так навязчива? Откуда взялась? Ведь было же что-то, вызвавшее ее… Неужели только взгляд? Когда парень вышел и над дверью фальшиво брякнул колокольчик, он спросил продавщицу:

— Кто это? .

— Это? — Женщина грузно перегнулась через прилавок. — Да никто. Живет по соседству. Четвертый день пьет.

Она оказалась словоохотливой, и мужчина узнал, что они с синеглазым парнем, в сущности, соседи " — живут через дом.

«А я его не припомню…»

— Повезло ему, — со сдержанной ненавистью сообщила продавщица. — Таким вот везет, а честным людям… Не дождешься! Получил в наследство квартиру и денежки…

"Какая чепуха, я слишком устал, вот померещится.

Но мне показалось, что у него на руке…"

— Ничем не занимается, днем спит, выходит по ночам. Бездельник!

«Я видел это! У него на руке, на той, которой он взял бутылку с коньяком… На правой! А она ничего не заметила!»

— А вообще г он вежливый, — интимно сообщила женщина, перегнувшись через прилавок.