Как проехать на хутор, Дорогин вспомнить не мог. Первое время он еще пытался положиться на интуицию, но вскоре заплутал. И когда в третий раз увидел тот самый памятник жертвам войны, то все‑таки решил спросить. Он увидел женщину, стоявшую на автобусной остановке, та по виду напоминала учительницу. Автобуса уже давно не было и, как понимал Дорогин, будет еще не скоро.

Он остановился прямо возле остановки и, открыв дверцу, даже не надеясь на то, что сразу же получит ответ, спросил:

— Вы не подскажете, как проехать к хутору, где живет Григорий Скляров, егерь?

Горло перехватило, когда он произнес слово «живет.»

«Надо было сказать"жил"», — подумал Дорогин, но так и не исправился.

Женщина немного испуганно посмотрела на незнакомого человека. Сергей улыбнулся ей немного грустной улыбкой, давая понять, что он в курсе того, что случилось с егерем.

— Подсказать‑то я смогу, но, думаю, вы не разберетесь. Дорога довольно длинная, а указателей на ней никаких нет.

— Я когда‑то раньше бывал здесь, кое‑что помню.

— Вам на сам хутор или вас что‑то рядом с ним интересует?

— Мне именно туда, к Грише Склярову… покойному, — добавил Дорогин.

— И мне в ту сторону. Если подвезете, я вам по пути все объясню.

— Что ж вы сразу не сказали?

Дорогин пригласил женщину сесть. Та торопливо забралась в машину и принялась набрасывать ремень безопасности.

— Что, ГАИ зверствует? — Дорогин тоже потянул ремень, которым практически никогда не пользовался.

— Бывает. Они у нас такие: если надо, то ни единого милиционера не увидишь, убивать будут, резать — никого. А как только ремень не пристегнешь, так сразу словно из‑под земли появляются.

— И что, часто тут кого‑нибудь режут, убивают? Женщина пожала плечами.

— Не знаю, что для вас часто, но иногда случается. Вот, когда хутор Склярова сгорел, буквально в тот же день и мой сосед пропал.

— Как это, пропал? — глядя на дорогу, спросил Дорогин.

И хотя женщина еще не сказала, куда ехать, направление Сергей чувствовал.

«Раз не беспокоится, значит, едем правильно.» Браслав остался за спиной, и была видна лишь башня костела.

— Эта дорога на Слободку, а нам надо повернуть чуть дальше.

— Что вы говорили про своего соседа?

— Пропал, исчез. Куда делся — никто не знает. Они вдвоем, второй тоже на нашей улице живет. Поехали то ли рыбачить, то ли еще что и пропали. Уже никто не верит, что они живы.

— Их что, арестовали, убили?

— Никто не знает. Поначалу никто в милицию не заявлял, думали, они в Латвию подались. Завезти какой‑нибудь товар, продать, хоть немного денег выручить. У нас же здесь безработица, здоровым мужчинам совсем делать нечего. Заводы закрылись, в общем, только водку и пьют, —с горечью переживая подобное положение вещей, произнесла женщина. — У меня хоть работа есть, а вот мой муж совсем не знает, чем заняться. Вы кем Скляровым приходитесь? Может, родственник? Вы, наверное, на девять дней приехали?

— Нет, не родственник. Я только вчера узнал, что он погиб.

— Я на похороны ходила. Страшное зрелище… Представляете, они все сгорели, все взрослые, только девочка лежала как живая. Ее Григорий собой прикрыл, и у нее только ручка обгорела.

— Ужасно! — произнес Дорогин, и его рука потянулась к сигарете.

— Курите, курите, мне ничего. Мой муж тоже курит. Вы меня до того перекрестка подбросите, я к матери иду, а вам направо. И никуда не сворачивайте, езжайте по гравейке, а дальше будет большой столб, черный.