— Где оно, это место?
— Здесь.
— Показывай, — почти задохнувшись, крикнул Барановский.
— Я стою на этом месте, ящики подо мной.
— Врешь небось?
— Нет, не вру, правда.
Дорогин вел себя так, что и Барановский, и Саванюк оторопели. Уж слишком как‑то легко и бесшабашно расставался он со своей тайной.
— Хотите, копайте, а я покурю. Вас тут много, я уже накопался, пока зарывал.
— Здесь? — спросил Сильнов, взглянув на Барановского.
— Копай! — задыхаясь, произнес тот.
Лезвие лопаты впилось в землю. Сильнов снял куртку и принялся орудовать быстрее.
Дорогин же подошел к бетонному фундаменту опоры, удобно устроился, достал пачку сигарет и закурил. Барановский с Саванюком стояли рядом с Сильновым.
Наконец лезвие лопаты глухо ударилось о дерево.
— Быстрее! Шевелись ты, мать твою, работаешь как пленный! — бурчал он, выражая свое недовольство тем, как медленно продвигаются к цели .
Тот уже вспотел, на спине появилось темное пятно пота.
— Ну что?
— Палыч, может, мне его сейчас пришить? — спросил Саванюк тихим голосом.
— Я тебе, бля, порешу! Пусть ящики достанут. Когда они будут в машине, тогда я тебе шепну, что делать.
Саванюк с Сильновым извлекли два ящика. Барановский приказал тут же вскрыть один из них.
— Э, да это не то! — громко выкрикнул он. — Дорогин, Дорогин, хрень какая‑то получается! Ты глянь, что в них лежит!
Дорогин, не ожидавший подвоха, подошел к открытым ящикам, наклонился, откинул крышку. И только сейчас понял, что это была уловка. Ему в затылок уперся ствол пистолета.
— Ну вот, Дорогин, твоя песенка спета, — услышал он голос Барановского и сухой, злорадный смех Саванюка.,
Сильнов тоже хмыкнул, поигрывая лопатой,с лезвия падал песок.
Дорогин соображал быстро.
«Пара секунд — и могут выстрелить!»
— Верно говоришь, Барановский, действительно не то! А как ты это понял?
— Что? — Барановский опешил.
Он похолодел, рубашка мгновенно прилипла к телу. Понял, что сам наверняка определить не сможет, ниобий это или чугун. Стержни и
стержни.
«Но когда Дорогин успел заменить? Хотя с этого
станется, мерзавец..,»
Дорогин догадался: Барановский парализован, наживку заглотил и достаточно глубоко.
— А ну‑ка, свяжите этого гада! — прошипел Барановский, сильнее вдавливая ствол пистолета в затылок Сергею.
Связывал руки Дорогику за спиной сам Саванюк. Делал он это с удовольствием.
— А ну, говори, сука, где ниобий!?
— Может, здесь, а может, в другом месте.
— Мы сейчас твою бабу, — прошипел Саванюк, — на мелкие куски порежем, ножовкой по металлу распилим.
— И сильно это вам поможет? Вы даже меня можете на куски распилить. Без лабораторного анализа ты не сумеешь, Барановский, определить, ниобий это или «чугуний», или «люминий», — издевательски говорил Дорогин, понимая, что начинает выигрывать, правда, пока понемногу. — Пока ты не получишь за него деньги, я тебе нужен, без меня ты никуда. Даю пятьдесят на пятьдесят, что это ниобий, а не какая‑нибудь, как ты, Барановский, говоришь, хрень. Так что решай. Можешь нажать на курок, но этот выстрел будет стоить тебе или два миллиона баксов, или головы. Ты же подведешь людей, они теряют больше, чем два миллиона.
Барановский сопел, как локомотив, готовый сорваться с места.
— Ну, Дорогин! Ну, собака!
— Может, я и собака, но ты, Барановский, — шакал, и морда у тебя в крови.
— На тебе крови не меньше, — зло крикнул Саванюк, хватаясь за пистолет. |