Во-первых, все девственницы были докучливы и утомительны. Как правило, страх зажимал их в свои тиски, и они оставались холодными и неумелыми в постели. И каждая из них готова поклясться, что обрела с ним настоящую любовь. Что же еще, скажите на милость, заставило ее отдаться малознакомому мужчине?

Во-вторых, Габриэль испытывал искреннее сострадание к бедняжкам. Каждая из них заслуживала простого, непритязательного мужа, который наградит ее кучей детишек и даст ей некоторое представление о плотских удовольствиях. Большинству людей лучше не знать о тех изощренных наслаждениях, которые существуют в этом мире.

Непонятно только, с какой стати он думал о сексе. Неужели мисс Пенсхерст выбила его из привычной колеи? Странно, ведь ее никак не назовешь красоткой. Миловидна, и только. Недостатки очевидны: волосы ее слишком плотно прилегали к изящной головке, покрытой простенькой шляпкой; глаза казались слишком настороженными, а рот был поджат так, будто она боялась, что с губ ее невольно сорвется улыбка. Знать бы, откуда она приехала. Что-то он не помнил, чтобы сэр Ричард или леди Дарем упоминали о таких родственниках, как Пенсхерсты. И хотя девушка, без сомнения, была хорошего рода, она явно не принадлежала к высшим слоям общества, куда так стремились проникнуть Даремы.

Суховатая усмешка скользнула по его лицу в тот момент, когда он свернул за угол старой трапезной аббатства — точнее, того, что от нее осталось. Почти все камни были вывезены Ричардом Даремом для постройки его нового просторного дома, обретенного вместе с титулом лет тридцать назад. Ходили слухи, что в старом аббатстве обитают души монахов, некогда живших здесь. Неприязнь к католикам была так сильна, что многие местные жители искренне верили басням о человеческих жертвоприношениях, которые творились здесь до того, как король Генрих разогнал все монастыри. Вот и теперь якобы души злодеев-монахов возвращаются сюда в поисках новых жертв. Габриэль даже не пытался развеять эти предубеждения. Ему нравилось жить в уединении. И он знал, как все обстояло на самом деле.

Его башня высилась с краю развалин, которые некогда были монастырской трапезной. Из трубы поднимался дымок, хотя Питеру уже давно следовало вернуться в поместье. Ему бы явно не поздоровилось, если бы сэр Ричард узнал, что его конюх помогает нежеланному наследнику Хернвуда. У Габриэля хватало денег, чтобы завести собственную прислугу, однако у Питера были свои причины не покидать поместья.

«Элизабет Пенсхерст, — твердил Габриэль, поднимаясь по лестнице в свое логово — так он привык именовать это место. — Куда больше девушке подошло бы имя Лиззи. Пора уже выкинуть ее из головы. Я давно примирился с сэром Ричардом — по крайней мере, в душе. Так какой смысл пихать ему в бок очередную колючку? Соблазни я сейчас его юную родственницу, и тот вновь возьмется за старое».

«Интересно, сколько ей удастся здесь продержаться?» — на насмешливых губах застыл риторический вопрос.

Йоркшир приводил в ужас большинство девиц с юга Англии. И если мисс Пенсхерст похожа на подружек Эдвины, то не пройдет и месяца, как она сбежит отсюда к сомнительным благам цивилизации.

Но что-то ему подсказывало, что девушка была иной породы. В полном одиночестве и с видимой невозмутимостью сидела она на леденящем ветру в этом богом забытом месте. Случись такое с Эдвиной, она бы уже давно билась в истерике. Такое чувство, что у мисс Пенсхерст был внутренний стержень — вроде того, каким обладала ее кузина Джейн.

Пожалуй, имеет смысл разузнать, кто она такая и как оказалась в этой глухомани, в гостях у баронета с сомнительной родословной.