— Мне не следовало бы поддаваться этому порочному чувству, — решительно заявила Элизабет. — Но тебе придется рассказать мне, кто такой Габриэль и почему твои родители плюются при его имени. Иначе я умру от проклятого любопытства.

Джейн со вздохом задержалась у двери.

— Хочешь знать, кто он такой? — спросила она, глядя на Элизабет. — Он — наш брат. Идем, а то ужин остынет.

И она быстро зашагала по коридору, вынудив Элизабет, оправившуюся от мгновенного шока, догонять ее чуть ли не бегом.

Элизабет не знала, что заставило ее очнуться от глубокого сна. В ту ночь ей снились волки со странными, прозрачными глазами. Что было сил бежала она босиком по густой траве, ощущая за спиной горячее дыхание зверя. Мощная лапа ударило ей в спину, и она покатилась по земле…

С трудом подавив крик, Элизабет села в постели. На мгновение ей показалось, будто она находится в волчьей пещере и из темноты на нее глядят мерцающие звериные глаза.

Она моргнула, и в неясном свете луны проступили очертания незнакомой комнаты. Так вот она где — в маленькой спаленке, на втором этаже Хернвуд-мейнора. И волки со странными глазами — всего лишь сон.

В комнате было холодно. Огонь в камине давно угас — тем более что с самого начала горел не слишком ярко. Элизабет не питала ни малейших иллюзий относительно того, почетная ли она в этом доме гостья. Скорее уж, бедная родственница, принятая разве что из чувства долга. Даремов она интересовала так же мало, как и собственная старшая дочь.

Что уж говорить про их старшего сына. Элизабет до сих пор не могла опомниться от удивления, вызванного известием о том, что загадочный мужчина, встреченный накануне в лесу, — это Габриэль Дарем, старший брат Джейн. Он ни капли не походил ни на родителей, ни на близнецов, да и с Джейн у них было сходство разве что в росте.

С чего бы вдруг наследник Хернвуда стал жить в лесу и ходить в грубой одежде?

Элизабет выбралась из постели. Накинув на плечи шаль, она подошла к окну и стала вглядываться во тьму. Комната выходила окнами не на ухоженный сад, а на лес, и поначалу она не видела ничего, кроме деревьев. Элизабет прижалась лбом к холодному стеклу и прищурилась. Только теперь ей удалось разглядеть развалины аббатства, залитые неясным лунным светом. Краем глаза она уловила легкое движение — то ли кролик, то ли олень. А может, призрачный монах.

«Призраков не существует!» — произнесла она вслух самым рассудительным тоном. Старуха Пег пришла бы в ужас от этих слов. Она всегда говорила Элизабет, что на небе и на земле существует много такого, о чем обычные люди даже не решаются вообразить. И Элизабет верила ей — до тех пор, пока не увидела потрясение и страдание в глазах своего отца и не поклялась раз и навсегда покончить с прошлым.

«Ты не сможешь быть такой, какой они хотят тебя видеть, — заявила Пег в день их последней встречи. — Ты можешь обуть туфли и натянуть на себя невзрачное платье, можешь опустить глаза, туго собрать волосы и сделать вид, будто душе твоей неведомы вещи, о которых многие даже не мечтают. Но истина все равно настигнет тебя, Элизабет Пенсхерст. Как бы усердно ты ни пряталась от нее, она все равно окажется сильнее».

Ну нет, подумала Элизабет. Она станет той послушной дочкой, какой хочет видеть ее отец. Она будет преданно исполнять свой дочерний долг, как велит ей сердце. И хотя никакая сила в мире не заставит ее выйти замуж за такого слизняка, как Эллиот Мейнард, она подчинится желанию отца и найдет себе подходящую работу. Будет обучать неблагодарных ребятишек или присматривать за несносной пожилой дамой. Словом, сделает все, что угодно, лишь бы облегчить то бремя, которое ложится сейчас на скудный кошелек ее отца. Ни зов лесов, ни соблазны магии не собьют ее больше с пути.