— Идет, — сказал он наконец, быстро сдавая карты с небрежным изяществом. Фрэнсис ни за что бы не догадался, что его противнику прекрасно известно, какие карты оказались у него на руках.

Взглянув на свои карты — обманчиво внушительную подборку, — Фрэнсис, самодовольно ухмыльнулся.

— Будь осторожнее, друг мой: я намерен выиграть и эту партию.

— От намерений еще никому не становилось плохо, — пожал плечами Габриэль.

— Позволь заверить тебя, что сестре твоей ровным счетом ничего не угрожает — и неважно, присоединишься ты к нам или нет. — Было в его голосе нечто такое, что немедленно приковало внимание Габриэля.

— Рад слышать, — сказал он, пристально глядя на Чилтона.

— Другое дело мисс Пенсхерст. Как быть с ней? Она тебе не родственница, к тому же и не жительница деревни.

— Она племянница леди Элинор, — сказал Габриэль, умышленно делая неловкий ход.

— А значит, не родня тебе по крови. — Улыбка Фрэнсиса стала еще заметнее. — Ее мы должны разыграть отдельно.

Габриэль опустил карты на стол рубашками вверх.

— Терпеть не могу, когда меня используют, Фрэнсис. Мисс Пенсхерст должна получить те лее гарантии, что и остальные.

— Но почему, мальчик мой? Откуда такой интерес? Она всего лишь миловидна, а ее родословная, пусть и весьма почтенная, все-таки не сравнится с твоей. Вдобавок, насколько я мог понять, никому нет до нее особого дела. Так с чего бы такие переживания? Или ты решил забыть о своем воздержании в ее постели? Тут я тебя могу даже понять: рыжеволосые дамочки на редкость страстные особы, а в этой вдобавок чувствуется недюжинный темперамент.

— Я чувствую себя ответственным за нее, вот и все. — Габриэль с видимым безразличием снова взял карты и сделал еще один неудачный ход.

— Но ты же не беспокоишься из-за своей младшей сестры.

— Она в Лондоне. Вдобавок у нее есть отец, который в состоянии присмотреть за ней.

— Возможно. Но мне кажется, ты испытываешь склонность к маленькой мисс Пенсхерст. Мы могли бы обустроить все наилучшим образом. Пообщаешься с девушкой в темноте и без свидетелей — получишь свое, и дело с концом.

— Ты просто псих, Фрэнсис, — мягко заметил он.

— Однако искушение велико, не так ли? — улыбнулся тот в ответ. — Полагаю, я выиграл, — выложил он на стол карты.

Габриэль с безучастным выражением лица открыл свои.

— Боюсь, что нет, мальчик мой, — передразнил он своего противника. — Не выиграл и не выиграешь. Никогда.

Фрэнсис с недоверием уставился на карты, а затем, к удивлению Габриэля, громко расхохотался.

— Ты меня восхищаешь, Габриэль, — сказал он. — Готов признать, что ты выиграл эту партию, хотя ума не приложу, как тебе это удалось.

— Намекаешь на то, что я смошенничал?

— Что ты! Просто восхищаюсь твоей сообразительностью, которая ничуть не уступает моей собственной. Но скажи мне, пожалуйста, вот что: ты действительно питаешь к мисс Пенсхерст какие-то чувства? Ты хочешь ее?

Габриэль мысленно проклял его. Стоит ему признать свой интерес, и Фрэнсис получит долгожданное преимущество. Если же он начнет отрицать свои чувства, защитить Лиззи станет еще труднее.

— Ты не ответил на вопрос, Габриэль. Так ты хочешь мисс Пенсхерст или нет?

И Габриэль решился. Лиззи была не из тех, кто мог заинтересовать человека вроде Фрэнсиса Хилтона. Единственная ценность Элизабет для него состояла в том, что она имела большое значение для Габриэля.