Однако платье осталось в отеле, а возвращаться туда Сэм не хотела. Из предосторожности — возможно, излишней. Она боялась, что там ее будут ждать.

Паранойя? Быть может. Но, как говорится, «если у вас паранойя, это еще не значит, что за вами не следят».

Саманта взглянула на часы. Без двадцати два.

Проверив в сумочке фотографии и свидетельства, она сделала глубокий вдох и вышла из своего убежища — навстречу судьбе.

На улицах было полно народу: одни идут на обеденный перерыв, другие прогуливаются по магазинам. Многолюдность города заставила Саманту еще острее ощутить свое одиночество.

Он, как и обещал, ждал ее в дверях ресторана. Даже если бы Сэм не видела фотографии, она узнала бы его из тысячи. Лицо, в котором, словно в чуть кривоватом зеркале, странно отразились ее собственные черты. Синие глаза, темные, почти черные, с легким рыжеватым оттенком волосы.

Взгляды их встретились. Ощущение было внезапным и острым, словно удар ножом: может быть, только сейчас Саманта в полной мере ощутила реальность происходящего. Все ее чувства кричали: да, это он. Ее брат.

Встретившись с ней взглядом, Ник мгновенно напрягся; взгляд его словно заледенел. Он протянул ей руку — но тут же отдернул.

— Мисс Кэрролл?

Саманта кивнула, догадываясь, что сама пожирает его глазами так же, как и он ее.

Ник потряс головой, как будто отгоняя галлюцинацию. Затем, опомнившись, кивком подозвал метрдотеля. Мгновенно нашелся столик, хотя в этот обеденный час ресторан был переполнен.

Когда они сели, Ник долго молчал, не сводя с Саманты пристального непроницаемого взгляда.

— Действительно, сходство есть, — заметил он наконец. — Но черные волосы и синие глаза — не такая уж редкость. Им нетрудно было бы подобрать похожую женщину.

— Кому — «им»?

Уголки губ Ника изогнулись, но это выражение едва ли заслуживало названия улыбки.

— «Семье», — пожав плечами, пояснил он.

Опустив глаза, Сэм заметила, что рука его, сжимающая бокал с водой, побелела. Этот человек явно чувствовал гораздо больше, чем хотел показать: в нем ощущалось страшное напряжение… и скрытый гнев.

— Я понимаю ваши чувства, — в который раз повторила она. — Сначала — неверие, невозможность поверить. Затем — ярость. Чувствуешь себя обманутой, преданной… — В горле у нее пересохло, и Саманта потянулась за водой, но тут же отдернула руку. Рука у нее дрожала, а Мерриту незачем это было видеть. — Я тоже долго не могла поверить.

— Почему же поверили?

— Потому что мать все подтвердила. Но главное… Если бы вы видели, как она об этом рассказывала. Мне пришлось буквально вытягивать из нее каждое слово, и такого горя, такой скорби я у нее никогда не видела… даже после смерти отца.

Он уставился на нее немигающим взглядом, и Саманта поняла, что надо объяснить.

— Человека, которого я привыкла считать своим отцом. Мать вышла за него замуж после того, как… — Саманта вдруг заметила, что машинально комкает салфетку, и поспешно положила ее на стол.

— После того, как бросила отца и меня, — угрюмо закончил Ник. — Вы это хотели сказать? Честно говоря, моя версия привлекательнее.

— Какая «ваша версия»?

— То, что рассказывали мне. Что мои мать и сестра погибли в автокатастрофе.

Сэм закусила губу Жесткие, даже жестокие слова — но она его понимала. Трудно даже представить, что чувствует человек, внезапно узнавший, что мать, которую он потерял ребенком, не умерла, как он все это время думал, а попросту бросила его и ушла, не оглядываясь.