Как давно она вспоминала об отце! Как прекрасно они жили на Бернетт-стрит, пока он не умер и Марта не взяла на себя роль Главы. Фло никогда не строила планов замужества, она просто знала, что однажды сделает это, что у нее будут дети, минимум двое. Затем, будто падающая звезда, поразившая свою цель, появился Томми О'Мара. Фло вдруг почувствовала себя так, словно тело ей больше не повинуется, словно каждая кость превратилась в студень. Осталось только сердце, которое стучало, как молот, в пустоте.

Она прожила всю взрослую жизнь так, как провела этот отпуск! Выискивая во всем хорошее, притворяясь, что у нее все отлично. В ожидании, когда все закончится!

— О Боже! — ужасное чувство прошло быстро, но в безумной мешанине нахлынувших мыслей она осознала, что находить во всем хорошее нужно было более практичным способом, выйдя замуж за Джерарда Дэвиса, например, или за любого другого молодого военного. Бессмысленно винить Марту. В том, что она потратила свою жизнь напрасно, виновата она сама.

Вернувшись из Испании, Фло обнаружила на половике три письма. В квартире на подвальном этаже было необычайно холодно. Просматривая письма на ходу, она пошла в кухню, чтобы поставить чайник. Ей не терпелось выпить нормального чаю, заваренного из обычных листьев, а не с помощью этих дурацких чайных пакетиков. В двух конвертах находились счета, но она остановилась, увидев на третьем имя и адрес адвоката с Касл-стрит. До этого ей никогда не приходилось получать писем от адвокатов, и у нее задрожали руки, когда она разрывала конверт, убежденная, что Фрицы-младшие официально требуют покинуть квартиру.

Заголовка письма хватило, чтобы Фло разрыдалась.

«Касательно: Фрица Эрика Хофманншталя (покойного)».

Он умер! Мистер Фриц умер — и никто из его детей не сообщил ей. Фло забыла про чай и вместо этого налила себе бокал шерри. У нее разыгралось воображение, когда она представила себе, как он мог умереть. Она готова была биться об заклад, что он хотел вернуться к ней, но дети не пустили. Дорогие, взлелеянные воспоминания проносились в ее сознании: прачечная по вторникам, когда он приносил кремовые пирожные, день, когда Стелла сфотографировала его с дочерьми — семья только что вернулась из Энглси и казалась такой счастливой. Какой странной и жестокой штукой может быть жизнь. Все обернулось так мрачно. Она вспоминала их первый уик-энд на острове Мэн — двое старых друзей, наконец-то оказавшихся вдвоем в уютной обстановке.

Нескоро она смогла заставить себя прочесть письмо. Из него она узнала, что мистер Фриц завещал ей квартиру в подвальном этаже, купленную на правах аренды, а также прачечную самообслуживания на Смитдаун-роуд. Письмо заканчивалось такими словами: «Будем Вам признательны, если Вы позвоните, чтобы договориться о встрече с Вами для подготовки разнообразных документов к подписанию».

— Дети мистера Хофманншталя пытаются поставить под вопрос законность его завещания, — сообщил ей адвокат. Он оказался моложе, чем ожидала Фло, совсем не высокомерный; а благодаря плотному телосложению и сломанному носу походил на игрока в регби или боксера. — Но так как то же было продиктовано в моем присутствии десять лет назад и мой клиент находился в абсолютно здравом уме, никаких сомнений в законности возникнуть не может.

— Я думаю, Фрицы-младшие не очень-то меня любят, — сказала Фло тихо. — По крайней мере, с тех пор как они перестали быть младшими.

— Сейчас они вас любят еще меньше, что совсем не удивительно. Вы для них как муха в варенье. Они хотят выставить дом на площади Уильяма на продажу, но это им не удастся, если подвал не будет включен. — Адвокат улыбнулся так, будто этот факт доставлял ему чрезвычайное удовольствие.