— Он абсолютно незаинтересованный свидетель, к тому же непьющий. Имел при себе справку. Так что ваше дело не так уж и благополучно, Аркадий Андреевич. Итак?

Блюминг пытается жестами изобразить состояние своей души, но азбукой для немых он владеет слабовато, поэтому получается неубедительно. У бандитов и то понятнее.

Поскольку я еще неопытен, меня также начинает подводить словарный запас, и я перехожу к другой теме.

— Чем занимается ваше предприятие?

— Пых-мых-дых-оп…

— Не понял. По-русски будьте любезны, не надо здесь жаргоном сыпать.

— Я, кажется, догадываюсь… Сколько?

— Чего сколько?

— Ну-у-у…

Пальчик трется о пальчик.

«Дать бы вам в рожу за такие жесты, гражданин Блюминг», — говорит мой внутренний голос. Но вслух я предупредительно-спокоен:

— Перестаньте, Аркадий Андреевич, оставьте себе на адвоката. Мы не продаемся!!!

Реплика произносится величественно, хотя я и сижу. Очень неудобный стол.

— Так чем занимается ваше предприятие?

— Господи, Боже мой… Мы закупаем сырье за рубежом для производства самых необходимых стране лекарств и поставляем его на фармацевтические заводы. Мы за здоровое будущее нашей великой страны!

Блюминг тоже не встает.

— Вы что, кандидат в депутаты?

— Нет.

— Тогда не агитируйте. С кем вы живете?

— А это-то тут при чем?

Во дурик, как же я буду на тебя копать, не зная исходных моментов?

— В деле должно учитываться все, вплоть до вашей сексуальной ориентации. Установка Генеральной прокуратуры. Так что извольте.

Блюминг окончательно подавлен. Еще бы. Тактику проведения допроса я сдал на пятерку. Могу диплом показать.

Аркадий Андреевич склоняет голову и начинает бормотание:

— Я живу с женой и дочкой.

— Машину имеем?

— Да, «Вольво».

— Номер помним?

— Конечно.

— Давайте.

Блюминг дает.

В последующие пять минут он отдает все, начиная со сведений о зарплате жены и заканчивая родословной своего ротвейлера. Насколько искренне — покажет время.

Когда я получаю некоторую базу для рытья, то удовлетворенно киваю.

— Хорошо, время дорого, а в стране разгул. Будем заканчивать. Ваше последнее слово.

— Где ваш начальник?

— По коридору вторая дверь.

«Беги, беги, жалуйся. Михалыч тебе быстренько разъяснит права и обязанности».

— Значит, вы настаиваете, что упали нечаянно?

— Знаете что, молодой человек?…

— Не знаю и знать не хочу. Нет так нет. Смотрите, вас за язык никто не тянул.

Я указываю на дверь. Блюминг растворяется, не простившись.

Отличненько! Что там дальше Михалыч говорил-то? Ага, протокол надо бы переписать. Это без проблем. Две остановки до универмага. Заодно, кстати, посмотрим, чем торгуют на моей территории.

Заяву с директора универмага я взял достаточно быстро и профессионально. «В городе беспредел, поймите нас правильно, обязаны реагировать». — «Конечно, конечно, понимаю…» Хотя поначалу у директора был такой вид, будто я снял перед ним штаны. Справка о стоимости стекла ложится рядом с заявой. Стеклышко дорогое — двести тонн плюс установка.

Сейчас я стою перед сверкающим никелированными рейками и стеклом отделом импортной галантереи. К отделу приставлена не менее яркая продавщица по имени Леночка, которая является почетным свидетелем падения гражданина Блюминга.