– Это так красиво звучит, Джаред. И я бы хотела верить, – она опускает ресницы, не пытаясь оттолкнуть меня. А это уже прогресс. Меня переполняет нежность к этой хрупкой девочке, впервые переборов безумное желание обладать ее телом. – Только я знаю, на что ты способен. Знаю, чего мне может стоить этот путь. Мы уже его проходили. Неважно, в какой стране ты живешь, Анмар – часть тебя. И его традиции, и нравы, и устои. Я никогда не приму твои правила.

– Мы можем написать новые, – возражаю я, хотя слова Мэл что-то царапают внутри меня.

– Не обманывай сам себя, Джаред. Как только я соглашусь, дверцы клетки захлопнуться и изредка ты будешь открывать двери, чтобы погладить своего питомца.

– Это не так, – хмурюсь я, убирая руку от ее лица.

– Предлагаешь мне равенство? Ты готов поставить меня наравне с собой.?

– Что ты подразумеваешь под словом равенство?

– Отношения, где мужчина прежде, чем принять решение советуется с со своей женщиной. Прислушивается к ней, и принимает в расчет ее мнение. И он дает ей определенную свободу в действиях, не контролируя каждый ее шаг, уважая ее право на личное пространство.

– Какое еще личное пространство, Мэл? – рычу я, чувствуя, как в груди просыпается бес противоречия. – Рядом со мной ты сама не захочешь никакого личного пространства.

Ее взгляд гаснет, и я понимаю, что снова сказал что-то не то. К черту, я не собираюсь лукавить и обещать то, чего никогда не будет. Какая на хрен свобода? Жизнью женщины и ее решениями должен управлять мужчина. Послушать согласен, но последнее слова все равно будет за мной. И это не может даже подлежать сомнению или обсуждению. Она хотела искренности, я предельно откровенен.

– Ты действительно веришь в то, что ты говоришь? Ты этого хочешь, melegim? Ну и как? Хорошо тебе с «идеальным», который смотрит тебе в рот и сдувает с тебя пылинки? Счастлива ты с таким?

Мы оба знаем, что, нет.

Она слегка хмурится, будто вспоминает, пытается найти ответы на мои вопросы… и не находит. Потому что несколько секунд Мэл даже не знает, что ответить, и вся воинственность пропадает из ее взгляда. Малышка загнана в угол, в тупик, из которого нет выхода. Глупая. Неужели так трудно признать?

Все ее слова про равенство мужчины и женщины – вздор, банальное упрямство, желание поспорить со мной и вывести на эмоции. Заставить меня словом и силой доказать ей обратное. Подсознательно она сама всегда стремилась к тому, чтобы я поставил ее на место.

– Нет, – тихо отвечает Мэл, кусая губы изнутри. Она злится, потому что приходиться отвечать честно.

– Тогда почему, черт подери, ты доказываешь мне обратное? Свобода в отношениях, Мэл – это путь в никуда, – жестко произношу я, кладя ладони на ее хрупкие плечи.

– Вот видишь, Джаред… – она отводит взгляд, но я успеваю заметить разочарование в ее глазах. – А ты говоришь о новых правилах. Все правила собираешься устанавливать ты сам, а значит, ничего не изменилось.