Спустя много лет я посетил страны, о которых рассказывала мама, и не увидел ни единого сходства с ее словами. Разврат, алчность и похоть, гонка за наживой, жажда власти. И да, конечно, этот мир пришелся мне по вкусу. Я пробовал все, что он готов был дать мне взамен на материальные блага.

А потом встретил Мэл, и не сразу, спустя годы борьбы, боли и взаимных обид, я осознал одну истину, которая была рядом. Моя мать была права. Верьте женщинам, которых любите и которые любят вас. Нет ничего проще. Это единственный путь, который приведет к счастью, и мне безумно жаль, что я не нашел его раньше.

Любовь то чувство, которому нет дела до религий и национальностей и для него нет пределов, нет правил, ему плевать, насколько разными и неподходящими друг другу могут быть люди. Это чувство накрывает с головой, пробираясь под кожу и поселяется в сердце, чтобы уничтожить нас или спасти. Мы с Мэл прошли обе стадии, но я никогда не перестану бороться за нас и верить, что все получится.

Я стою на самом носу яхты, глядя как она поднимается ко мне. Ветер треплет ее волосы того самого удивительного платинового оттенка, который пленителен для мужчин Анмара. Я не стал исключением. Сошел с ума, как только увидел ее впервые. Я подался безумию, которое до сих пор разъедает мою душу, когда я думаю о том, сколько мужчин, глядя на мою женщину, будут чувствовать тоже самое. Как странно… я бы хотел надеть абайю на единственную женщину в мире, которая никогда на это не согласится по своей воле.

Глаза Мэл сияют, когда она смотрит на меня, протягивая свою хрупкую ладонь, которую я тут же сжимаю, привлекая к себе. Я помню, что мы делали на носу яхты в прошлый раз. Уверен, что и она тоже. Обнимаю Мэл за талию, разворачивая лицом к бескрайней морской глади. Ничего кроме безоблачного, пронзительно-голубого неба, лазурных волн и нас двоих. Она смеется, чувствуя мои ладони на своих бедрах, горячие, настойчивые и непристойные.

– Нет, больше никакой пошлости, Джаред. Давай, как Роуз и Джек? Расправь руки, ну же.

– Кто такие Роуз и Джек? – хмурюсь я, утыкаясь лицом в ее шею, проводя губами по нежной коже, и ощущая ее ответный трепет. Позволяю нашим пальцам переплестись, чувствуя себя немного нелепо, когда Мэл вытягивает наши руки в стороны.

– Ты неисправим, Саадат, – качает головой Мэл, ощутив, как я прижимаюсь бедрами ее маленькой попке. После жаркого воссоединения в каюте, я все еще безумно голоден. Мэл – то самое лакомство, от которого не может возникнуть чувство пресыщения.

Я отпускаю руки и крепко прижимаю ее к себе.

– Я никогда не исправлюсь, скорее исправлю тебя, малышка, – шепчу ей на ухо, скользя жадными ладонями по ее телу.

Она откидывает голову на мое плечо, поднимая лицо, и я целую ее, глубоко и неистово. Хриплый стон в мои губы сигнализирует капитуляции Мэл. Я уже в нескольких сантиметрах от ее трусиков, когда где-то позади раздаётся сигнал, который своим резким звучанием диссонирует с умиротворяющим шумом волн и ветра в ушах.

– Что это? – замирает Мэл в моих руках, глядя на меня с тревогой.

Мы одновременно поворачиваемся назад и видим полицейский катер, который пришвартовывается к яхте.

– Морская полиция. – произносит один из мужчин в форме в громкоговоритель, – Спуститесь на палубу и предъявите, пожалуйста, документы.

– Это какая-то шутка? – хмурится Мэл, когда я беру ее за руку и помогаю спустится вниз.

– К сожалению, нет, малыш, – шепчу я ей на ухо.