Она бессильно сжимает кулачки, опуская ресницы.

– До танца или после?

– Конечно же, после, но, Мэл, все это в прошлом. Я поддался безумству, я слишком хотел тебя.

– Но ничего не закончилось, Джаред. Ты и сейчас хочешь. Где гарантия, что если я снова вызову твое недовольство и гнев, ты не повторишь свои «наказания»?

– Никаких гарантий нет, маленькая, – мягко говорю я. – Только мое слово.

– Которое ты всегда держишь, не так ли? Упрямый, как черт.

Мы какое-то время обмениваемся колкими фразами. Словесный пинг-понг, она мне слово, я ей пять в ответ. Я улыбаюсь, пытаясь быть исключительно галантным и вежливым, в меру обаятельным и невыносимо-сексуальным. Как всегда, последнее преобладает. Мэл раскраснелась, речь стала немного запутанной, замедленные реакции и расширенные зрачки… Не уверен, что дело не выпитом алкоголе, но хочется верить, что я влияю на нее таким образом. Опьяняюще…

И мне кажется, что мне удается убедить ее. Я с самого начала был уверен, что справлюсь, что смогу наконец до нее достучаться. Внутри она давно готова все забыть и начать сначала, и только разум отрицает то, что я могу исправиться. Только ведь дело не только во мне. Все, что мы натворили исходило от обоих. Мы спорили со своими чувствами, не верили, не могли довериться друг другу. А меня с детских лет учили не ставить мнение женщины в расчет, все решения в моей стране принимались мужчинами, а Мэл хотела спорить. Она кричала: я другая, смотри, смотри на меня. Я не видел, не хотел, а, может, боялся. Любовь пугает, когда сталкиваешься с ней вот так, как мы… во время войны, которую я начал, я…

Прости меня, Мэл. Я много раз говорил это вслух, а сейчас посылаю взглядом все то, что говорит сердце.

– Дело не только в чувствах, Джаред. Они есть между нами. Господи, я сейчас чувствую себя так, словно ты ко мне прикасаешься.

– Тогда почему ты сомневаешься? – мягко спрашиваю я.

– Потому что мне сложно снова поверить тебе, после всего, что случилось. Дело не только в маске, танцах на стеклах. Ты поднимал на меня руку, причинял физическую боль, брал силой, понимая, что я не могу ответить, не могу помешать тебе. Ты изменял мне, и я видела это. Как глупо… – Мэл закрывает ладошками глаза. – Как я могу говорить об измене? Ты был женат. Ты на другой женился, Джаред, и считал свой поступок правильным. Я долгое время думала, что у тебя семья, ребенок. Ты даже не представляешь, чего мне стоило жить, зная, что ты с ней… А я была просто твоей шармутой, которую можно насиловать, бить, унижать…

– Не говори так, melegim, – ощущая, как в груди замирает сердце, произношу я, отводя глаза. Она права, черт возьми. Мне нечего возразить.

– Но это же было…Нельзя стереть или забыть. Любви мало, если нет доверия, уверенности в том, что ты не сделаешь ничего подобного снова.

– Ты права, Мелания. Я такой, какой есть. Ты же любишь меня таким.

– Хватит, я не могу больше слушать тебя. Ты все время обещаешь одно, а выходит другое, – Мэл отчаянно всхлипывает, и я искренне не понимаю, что сделал не так, почему она снова плачет. Она встает, и я тоже вслед за ней. Едва успеваю подхватить ее, когда, пошатнувшись малышка теряет равновесие. Наши тела соприкасаются, и я ощущаю, как электронные разряды скользят между нами. Это больно, и чертовски приятно и вызывает зависимость. То, что происходит между нами, когда мы касаемся друг друга – нечто космическое, запредельное, живое и огненное. Она для меня рождена. Почему не хочет признать очевидное? Обладательница Слез в Пустыне она принесла сокровище принцу Анмара. И стала его личным сокровищем. Неважно, где я живу, Анмар всегда будет внутри меня, как и Мэл.