Я отталкиваю Кита, шепча одними губами «беги». Друг хмурится, заслоняя меня телом, когда мой отчим несется к нам, словно цунами – такой же разъяренный, жестокий и неизбежный.
– Щенок! – рявкает Эдвард. Я слышу глухой удар, и кричу, не понимая, почему все происходит так быстро. В следующий раз, когда я смотрю на Кита, то вижу кровь из носа.
– Эдвард, не надо…
– ЗАТКНИСЬ, ШЛЮХА МАЛОЛЕТНЯЯ! – я чуть ли не теряю сознание от его слов, сказанных публично. Черт возьми, откуда он здесь? Где мамочка?
– Ты, щенок, сгинь отсюда! Радуйся, что закон нашей страны запрещает мне избить тебя до потери пульса! Только попробуй еще раз тронь ее, ясно?! Она еще маленькая. А тебе сколько? Двадцать пять?!
– Ему восемнадцать, перестань! Эдвард, я прошу тебя… – заливаюсь слезами, понимая, на что сейчас подписываюсь. Только бы мама была дома…
– Вы окажетесь в тюрьме, ясно?! Вас лишат родительских прав! Мэл, почему ты молчала о том, что твой отчим псих?! – Эдвард кинул Кита на траву, я смотрела на все, сквозь пелену слез.
– Кит, прошу, уйди… прошу. Будет хуже… – словно в бреду умоляю я.
– Я не оставлю тебя одну с этим ублюдком, Мэл…
– Оставишь, – все происходящее мне кажется розыгрышем. Глупой шуткой, бредовым сном, который вот-вот должен закончиться. Но все слишком реально. И пистолет в руках Эдварда тоже.
– Считаю до трех, если ты не свалишь с моего участка, я убью тебя и никто меня за это не осудит. У меня слишком много связей, и, поверь, мне не составит труда, представить все так, будто ты домогался до моей несовершеннолетней дочки. Принцесса, беги домой, я скоро приду, – ласково добавляет Эдвард, глядя на меня.
Кит поднимает руки, и пятится назад, к машине. У него нет другого выбора. У меня… тоже. Кроме как молиться.
«Я этого так не оставлю», – одними губами шепчет Кит, и скрывается в машине. Я слышу рев мотора, когда Эдвард грубо хватает меня за запястье, и тащит в дом, тяжело дыша, и сотрясаясь от ярости.
– А теперь скажи мне, шлюха малолетняя. Что в словосочетании «никаких свиданий с мальчиками» тебе не понятно?! – Эдвард толкает меня в дом, со всей дури пиная уже закрытую дверь.
Мне так страшно.
Глава 2
Самый болезненный, самый мучительный вопрос, идущий из самой глубины сердца: где я смогу почувствовать себя дома?
Джаред
Дом – место, в которое хочется вернуться, вне зависимости от того, к каким берегам тебя прибила жизнь. В тяжелые времена или на гребне успеха, в моменты внутренней нестабильности и душевного коллапса… в минуты радости и острой потребности почерпнуть энергию в местах, где прошло твое детство, мы все, рано или поздно, возвращаемся домой. И у каждого свои причины искать утешение на родной земле.
У меня нет таких причин и нет такого места.
Если бы я мог ответить, объяснить самому себе, почему? И когда это произошло? В какую секунду своего прошлого я стал бездомным?
Я чужой в Америке, и чужой здесь, в Анмаре.
Среди людей, которые пришли поздравить меня с предстоящей свадьбой, нет никого, кто был бы мне по-настоящему дорог. И дело не во мне. Я лишь выдаю ответную реакцию на отношение родственников к себе. Я – отражение их ненависти и презрения. Лицемерные лжецы, которые фальшиво улыбаются, глядя мне в глаза, и мечтают посильнее ударить, когда я повернусь к ним спиной.
Я давно научился закрываться воображаемым щитом, который, не смотря на невидимость, очень сложно пробить. Я не бесчувственный избалованный подонок, но хочу им быть…
Почему?
Потому что так не больно. |