— Задай-ка нам ритм, сынок! — Фрэнк снова взял дочку за руку и, когда она задвигалась в такт ему, восхищенно воскликнул: — Молли, старушка! У нас родилась еще одна танцовщица!

Он подхватил Мадди на руки и подкинул ее в воздух. Она завизжала, но не от страха, что он ее не поймает, а от предвкушения восторга.

Ощущение падения с высоты было таким же восхитительным, как и сам танец.

Ей хотелось летать и летать.

Глава 1

— Раз, два, три! Раз, два, три!

Двадцать четыре ноги неутомимо ударяли по полу. Звуки ударов подхватывало гулкое эхо. Двенадцать молодых девичьих тел, отражавшихся в зеркале во всю стену, синхронно изгибались, поворачивались и подпрыгивали. По взмаху ассистента хореографа они вскидывали вверх руки, выкидывали вперед ноги, наклоняли, резко поворачивали и снова поднимали голову.

Пот катил с них ручьем, брызгами разлетался в стороны. Гибкие сильные пальцы аккомпаниатора стремительно бегали по клавишам пианино, наполняя темпераментной музыкой старый репетиционный зал. Этот зал давно привык к звукам музыки, которой вторили ритмичные удары ног по полу, к бесконечному шуму и движению. Это продолжалось снова и снова, год за годом, и будет продолжаться, пока стоит здание.

Здесь репетировали многие знаменитые артисты. На этих досках легенды шоу-бизнеса неустанно отшлифовывали свои номера. Бесчисленное количество неизвестных и забытых танцоров работали здесь до полного изнеможения. Это был тот Бродвей, который редко видит публика, что платит за концерты.

Ассистент хореографа с запотевшими от духоты стеклами очков выкрикивал названия па, отбивая ритм в ладоши. Рядом с ним стоял хореограф, поставивший этот танец, и следил за танцорами черными и зоркими, как у птиц, глазами.

— Минутку!

Музыка умолкла, движение прекратилось. Усталые танцовщицы облегченно перевели дух, расслабились.

— Это слишком медленно.

Медленно?

Танцовщицы все до единой пораженно закатили глаза, стараясь не обращать внимания на боль в мышцах. Обведя их внимательным взглядом, хореограф разрешил отдохнуть пять минут. Девушки опустились на пол, прислонились к стене и начали массировать икры, сгибать и снова вытягивать ноги, обмениваясь лишь односложными словами. Слишком тяжело давалось дыхание, чтобы расходовать его без надобности. Иссеченный боевыми шрамами пол, на котором они отдыхали, пересекали наклеенные в разных направлениях ленты, служащие отметками для других шоу.

— Хочешь кусочек?

Мадди О'Харли приподнялась и, жадно посмотрев на плитку шоколада, помотала головой. Все равно одного кусочка мало.

— Нет, спасибо. Когда я танцую, у меня от сладкого голова кружится.

— А мне просто необходимо поддержать силы. — Девушка с темной и блестящей от пота кожей отправила в рот сразу несколько квадратиков шоколада. — Этот парень совсем нас загонял. Ему не хватает только хлыста и цепи!

Мадди оглянулась на хореографа, разговаривающего с ассистентом.

— Он настоящий профессионал, но какой-то двужильный. Хотя, думаю, стоит порадоваться тому, что он занялся нами. Еще до окончания репетиций эффект будет налицо.

— Да, конечно, а только сейчас у меня прямо руки чешутся, чтобы…

— Задушить его струной из фортепьяно? — подсказала Мадди и была вознаграждена коротким хриплым смешком.

— Что-то в этом роде.

Мадди чувствовала, что силы ее восстанавливаются и кожа подсохла. В зале сильно пахло потом и фруктовым освежителем.

— Я видела тебя на пробах, — заметила Мадди. — Ты здорово танцевала.

— Спасибо. — Девушка тщательно завернула остаток шоколадки в обертку и сунула в кармашек сумки для танцев.