И кстати, если в ваших краях показывают этот сериал, включите свой старый «Бетамакс», запишите и пошлите запись на адрес моего издателя. Нет, пожалуй, лучше не надо. Вероятно, это противозаконно. Просто цените возможность увидеть его; подобно «Триллеру», ничего подобного «Внешним ограничениям» вы больше не встретите. Даже «Удивительный мир Уолта Диснея» после двадцати шести лет показа начинает устаревать.

Не стану предлагать перейти от возвышенного к нелепому, потому что на ТВ возвышенное попадается вообще редко, а уж телевизионные сериалы никогда возвышенностью не отличались; давайте перейдем от того, что еще можно терпеть, к отвратительному.

«Ночной охотник» (The Night Stalker).

Выше в этой главе я сказал, что телевидение слишком единообразно, чтобы выплевывать что-нибудь действительно отвратительное; сериал Эй-би-си «Ночной охотник» — исключение, которое подтверждает правило.

Только не забывайте, что я говорю не о фильме. Фильм «Ночной охотник» — один из лучших, сделанных специально для ТВ. Он снят по мрачному роману ужасов «Ленты Колчака» (The Kolchak Tapes) Джефа Раиса; роман вышел в мягкой обложке после того, как неопубликованная рукопись легла на стол продюсера Дэна Кертиса и стала основой для фильма.

Небольшое отступление, если не возражаете. Дэн Кертис стал связан с жанром ужасов, решив продюсировать самую странную из всех «мыльных опер», что когда-либо шли на ТВ. Она называлась «Темные тени» (Dark Shadows); сериал выпускался два года и за это время стал поистине удивительным явлением на телевидении. Первоначально задуманный как дамская готика, которая тогда была исключительно популярна на книжном рынке (теперь ее сменили свирепо-нежные любовные истории а-ля Розмари Роджерс, Кэтрин Вудивисс и Лори Макбэйн), сериал постепенно мутировал — подобно «Триллеру» — в нечто совершенно иное. С легкой руки Кертиса «Темные тени» превратились во что-то вроде сверхъестественного «безумного чаепития» (его даже показывали в традиционный час чаепитий — в четыре дня), и завороженные зрители созерцали стереокосмическую панораму ада — странно возвышенную комбинацию девятого круга Данте и Спайка Джонса. Один из членов веселенькой семейки Коллинзов — Барнабас Коллинз — был вампиром. Джонатан Фрид, который его играл, стал ежевечерней знаменитостью. Однако известность его оказалась, к несчастью, столь же недолговечной, как популярность Вогана Мидера (и если вы не помните, кто такой Воган Мидер, пришлите мне открытку с маркой и обратным адресом, я вас просвещу).

Тому, кто ежедневно настраивался на «Темные тени», с каждой серией казалось, что более безумным сериал стать не может… и однако каким-то образом он становился. То все действующие лица вдруг переносятся в семнадцатое столетие. То выясняется, что у Барнабаса двоюродный брат оборотень, а его кузина — суккуб и ведьма одновременно. Конечно, те или иные формы забавного безумия — неотъемлемое свойство всех «мыльных опер». Моим любимым в этом смысле всегда был «детский фокус». Этот фокус таков. У какой-нибудь из героинь в марте рождается ребенок. В июле ему уже два года, в ноябре — шесть; в следующем феврале он без сознания лежит в больнице, потому что его сбила машина, когда он возвращался домой из школы, где учится в шестом классе. Когда наступает второй март после его дня рождения, ребенку исполняется восемнадцать и он готов сполна включиться в общие развлечения: обрюхатить соседскую дочку, совершить попытку самоубийства или, например, объявить застывшим от ужаса родителям, что он гомосексуалист.