— Билли, вы с Валентином пытались найти в Интернете сведения о местонахождении могильных камней, изображенных на тех гравюрах?

— Да, одно из них в Румынии, а одно тут, у нас. Только это не то, что ты мне показывала. Мы его пробить не успели — ты вломилась. А что?

Вместо ответа я повернулась к приятелю брата:

— Генри, с твоего телефона можно выйти в Интернет?

Техномаг-недоросль закатил глаза, демонстрируя презрение к моей отсталости.

— Просто для забавы — попробуй найти что-нибудь о Марии Максвелл.

Генри тут же вошел в Сеть и набрал имя двоюродной в сотой степени тетушки Валентина. Я ждала ответа от кибер-психа.

— Вот, есть доктор Мария Максвелл в Спокане. У нее свой сайт. Хочешь взглянуть?

— Еще кто-нибудь?..

— Пожалуйста! Мария Максвелл, участница чикагского марафона две тысячи первого года.

— Слишком молода.

— Еще одна Мария Максвелл написала детскую книжку.

— В тысяча восьмисотом?

— Нет, в тысяча девятьсот семьдесят шестом.

— Попробуй вбить год рождения, который мы нашли на гравюре. Может быть, она похоронена в каком-нибудь маленьком городишке в Румынии?

— Мария Максвелл, — проговорил он, вводя данные. — Тысяча восемьсот двадцать четвертый.

Мы молчали и ждали. Этот момент показался мне вечностью. Огромные дедовские часы в коридоре тикали в такт биению моего сердца.

— Ага, вот архив некрологов. Тысяча девятьсот двадцать второй...

— Дай посмотреть, — потребовала я.

Генри повернул телефон так, чтобы экран был виден нам обоим.

Я прочла: «Мария Максвелл родилась в маленьком городке Сигишоаре, Румыния, эмигрировала в Америку и поселилась в Гринвилль-виллидж, где прожила до девяноста восьми лет, окруженная всеобщей любовью. Любимая тетушка девяти племянников и племянниц, оставшихся в Румынии».

— Гринвилль-виллидж?.. Где это? — Вслух поинтересовалась я. — Надо прокрутить до названия городской газеты.

Генри так и сделал, а потом просто показал мне маленький экран сотового телефона.

Хипарьвилль! Джаггер!

Тут я услышала шарканье ног Джеймсона, спускавшегося по лестнице. Наверное, он хотел зайти в гостиную и проведать нас.

Я выскочила, перехватила его в коридоре и поинтересовалась:

— Как там Валентин?

— Более или менее. Я напоил его особыми румынскими снадобьями. С ним сейчас Александр. А как вы и мальчики?

Генри и брат высунулись из дверей гостиной.

— Мы в порядке. Могу я воспользоваться телефоном?

— Конечно. Он в студии.

Звонить по сотовому телефону Генри я не хотела, потому что это позволило бы вундеркинду проследить звонок. Мальчишкам очень хотелось разузнать о Валентине побольше, и с этим я ничего не могла поделать.

— Молодые люди, не желаете ли освежиться напитками? — Любезно осведомился Джеймсон, заглянув в гостиную.

Мне сразу пришли на ум те кровавые румынские коктейли, которые дворецкий относил Валентину, и я со всей серьезностью попросила:

— Если можно, американскими.

Недоросли с готовностью последовали на кухню с Джеймсоном. По пути они таращились на портреты и канделябры, украшавшие коридор.

Я взялась за тяжелый черный телефонный аппарат, не на батарейках и с кнопочным набором, а устаревшего образца, с проводом и диском, ткнула пальцем в нужное отверстие, повернула диск до отказа, отпустила и посмотрела, как он возвращается на место.

Ну вот, мне только и осталось, что набрать еще девять цифр. Дрожащим пальцем я продолжила набор. Произошло соединение. До меня донесся длинный гудок. Еще один, еще...

«Ну, давай бери трубку!»

Я услышала готический рок.

— «Гроб-клуб», говорит Ромео.