Значит, туда им обоим и дорога.

Увы, принять решение оказалось намного легче, чем его осуществить. Когда-то Решето любил просаживать карманные деньги в стрелковом тире, паля по жестяным мишеням из духового ружья. Стрелял он не блестяще, но и неплохо, о том, как работать затвором, имел представление по военным фильмам, а хорошая оптика и знаменитое на весь мир немецкое качество давали, как ему казалось, неплохие шансы на победу в этом страшненьком состязании – танк против карабина.

Но Решето не учел, что танк не будет стоять на месте, дожидаясь, пока он возьмет верный прицел. Проклятая железная дура перла напролом, без дороги, с кочки на кочку, переваливаясь с боку на бок, ныряя и подпрыгивая, и смотровая щель, издалека казавшаяся тоненькой, как сделанный остро заточенным карандашом штрих, едва различимой чертой, все время ускользала из перекрестия прицела. Тщетно пытаясь ее там удержать, Андрей лихорадочно работал мозгами, придумывая спасительный план. Попасть в смотровую щель движущегося танка, наверное, сумел бы профессиональный снайпер или охотник на пушного зверя, но никак не водитель большегрузного тягача Решетилов. Тут, на пересеченной местности, среди кустов, бугорков и заросших травой воронок, он мог играть с танком в прятки до бесконечности. Но бесконечности в его распоряжении не было, о чем лишний раз напоминал движущийся параллельно танку немецкий полугусеничный бронетранспортер с установленным над кабиной пулеметом.

Приблизившись к укрытию Андрея почти вплотную, танк вдруг остановился, хрипло клокоча работающим на холостых оборотах мотором. Видимо, Белый сообразил, что таким манером, по прямой, можно ехать, пока не кончится горючее, и решил осмотреться. Поняв, что это значит, Решето навел перекрестие прицела на люк механика-водителя и задержал дыхание.

Он не ошибся: Белый действительно высунулся из люка, подставившись под выстрел. Решето прицелился ему в лоб и испытал неожиданную вспышку дикой звериной радости, когда представил, как будет выглядеть аккуратная черная дырка точно над переносицей друга детства. Он плавно потянул спусковой крючок, «маузер» хлестко пальнул, сильно толкнувшись в плечо окованным прикладом. Андрей почти попал, но в таких делах, как это, «почти попал» – то же самое, что совсем не попал: пуля угодила в одну из амортизирующих накладок на макушке танкового шлема, сдвинув его на затылок, из-за чего Белый на мгновение приобрел залихватский вид старослужащего, позирующего для фотографии в дембельском альбоме.

В следующую секунду он стремительно скрылся в люке. Решето выстрелил вдогонку, торопливо передернул затвор и, видя, что люк уже закрывается, понимая, что уникальный шанс упущен и стрелять непоправимо поздно, все-таки нажал на спуск.

Приходилось констатировать, что игра почти проиграна. Истратив три из пяти имевшихся в обойме карабина патронов, Андрей добился только того, что выдал Белому свое месторасположение. Теперь танк полз прямо на него, безжалостно давя тонкую поросль молодого березняка, и сбитые с ветвей желтые листья кружились в вихрях дыма и пыли за его кормой.

Покинув огневую позицию за трухлявым стволом поваленной старой сосны, Решето, пятясь, по-пластунски отполз назад и вбок. План «А» не сработал, настало самое время переходить к плану «Б».

Оглушив ревом и лязгом, обдав пылью и вонючим дымом из выхлопной трубы, «тигр» прополз мимо в каком-нибудь метре от вжавшегося в дно неглубокой, заросшей травой воронки Решетилова.