– Это, конечно, великолепно, сэр. И все же было бы неплохо, если бы…

– Гм? Если бы что?

– Если бы, оказавшись там, мы нашли что‑нибудь, ради чего стоило там оказаться.

15

Сама планета была красавицей. Она идеально подошла бы для колонизации, если бы не злополучная нехватка суши. Но даже тот факт, что девяносто процентов суши сосредоточилось в одном небольшом континенте, не мог воспрепятствовать такой эксплуатации. В океанах тоже можно устраивать фермы и добычу полезных ископаемых, как на колониальных мирах вроде Диса и Реплера. А океаны Форсажа, как они назвали планету, были достаточно зелеными для предположения, что в них достаточно живности для поддержания морской культуры челанксийского типа. К счастью, на большинстве найденных на данный момент планетах реакция хлорофилла оказалась нормальной.

По контрасту, единственный континент казался странно сухим. Это особенно обескуражило Трузензюзекса, так как транкс предпочел бы влажный тропический климат.

Насколько они могли определить с орбиты, все обстояло точь‑в‑точь так, как описывала звездная карта. Состав атмосферы, с его необычной пропорцией свободного гелия и других редких газов, интенсивность ультрафиолетового излучения, средние и крайние температуры и так далее. Их предшественник‑наблюдатель упустил из виду только один факт.

Насколько могли определить их зонды, на поверхности Форсажа ветер никогда не стихал до скорости менее чем 70 километров в час. В определенных точках над океаном, особенно поблизости от экватора, он отличался замечательной устойчивостью. Юго‑восточная часть планеты в настоящее время представляла из себя плацдарм одного такого гигантского шторма. Метеорологический компьютер полагал, что неподалеку от его центра ветры двигались со скоростью свыше 780 километров в час.

– Невероятно! – воскликнул Малайка, увидев на экране оценку результатов первых исследований. – Мчавимчванганийко!

– Вполне, – согласился Трузензюзекс. – Определенно. Поди запусти тут зонд! – И ученый разразился свистящим смехом транксов.

Малайка пришел в замешательство и от смеха, и от намека.

– Будьте любезны, переведите.

– Это значит, – вставил, перекрывая смех инсектоида, Цзе‑Мэллори, – что это более чем возможно. – Он был полностью поглощен вращающейся сферой внизу. Необычный серебристо‑золотой оттенок атмосферы возбудил в нем интерес. – И там могут быть места, на континенте, где каньоны и тому подобное создают еще более высокие скорости.

Коммерсант сделал глубокий вдох, со свистом выпустил воздух и схватился за всегда висевший у него на шее маленький деревянный образ.

– Намна гани махаили? Что это за место? Неудивительно, что там нет ничего, кроме одного маленького континента и нескольких висивабову. Такие ветры скосят возвышенности, как солому! – Он покачал головой. – Почему тар‑айимы выбрали подобное место для создания своего чего‑то‑этакого, мне ни за что не угадать.

– Мы много чего не знаем о тар‑айимах и их мотивах, – заметил Цзе‑Мэллори. – Намного больше, чем знаем. С их точки зрения оно могло быть идеальным. Может быть, они считали, что самая непривлекательность его отвадит разведку их врагов. И у нас нет никаких окончательных выводов относительно того, что они считали гостеприимным климатом. Вспомните, мы даже не знаем наверняка, как именно они выглядели. О, мы получили смутное представление. Голова здесь, главные конечности там, и так далее. Но при всем том, что мы действительно знаем, они могут быть даже полугубчатыми. Милый ураган со скоростью триста километров в час мог быть для них освежающей ванной. В каковом случае я бы ожидал, что Кранг окажется модным курортом.

– Пожалуйста! – попросил Малайка. – Без непристойностей.