Наверху ритмические пульсации, превращавшие в труху мысли Цзе‑Мэллори, на мгновение прекратились. Они тут же трансформировались в совершенно неописуемый гибрид между пронзительным криком и ревом. Ультразвуковой визг летучей мыши, усиленный в миллион раз и едва слышимый, сопровождаемый электротрубами и литаврами. Это не давило столь нестерпимо ему на череп, по сравнению с прежней музыкой. Социолог сумел перекатиться на спину и лежал, не двигаясь, тяжело и неровно вдыхая враждебный воздух, который, казалось, не желал попадать в его легкие.

Он повернул голову. Движение причинило ему боль. Он боролся, пытаясь не дать этому скрежещущему стону проникнуть слишком глубоко, зная, что если он расслабится и позволит ему захватить его, то острые как нож звуки начнут кромсать нервы и нейроны. Он мог предотвратить это.

Малайка явно оказался крепче любого из них. Каким‑то образом он сумел, шатаясь, подняться на ноги и начал, кренясь и отклоняясь, двигаться в направлении помоста. Он одолел половину расстояния, когда задвигалось здание.

В момент первого звука Вульф врубил двигатели краулера и рванул к двери. К счастью, большая машина стояла повернутой в этом направлении. Когда его ударило первым полным аккордом, он свалился с сидения водителя, зажав ладонями уши. Но краулер, установленный на данный курс, тупо продолжал ползти дальше. Как и прежде, огромные двери раздвинулись. В тот же миг, как они закрылись за краулером, пытка прекратилась.

Вульф медленно взобрался на сиденье и сумел остановить отчаянный бросок машины, прежде чем тот швырнул бы ее с обрыва. Он не знал, что произошло, все было слишком быстрым! Но он знал, что капитан и остальные все еще внутри. Он быстро проверил грузовой отсек. Обе женщины без чувств растянулись среди припасов, – то ли от воздействия этой "штуки", то ли от их быстрого рывка – он не мог этого определить.

Что же делать? Беспомощно растянувшись на полу краулера, ни на что не способный от мучительной боли, он мало чем может помочь капитану или кому бы то ни было. В данный момент о возвращении внутрь не могло быть и речи. Попытка наладить связь произвела только океан помех. Возможно, ему удастся найти в челноке что‑нибудь, способное заэкранировать его мозг и позволить ему вновь вступить в этот ад. Ему не было дано времени на обдумывание этой проблемы.

Здание, все миллионы тонн его, меняло свое местоположение. Оно накренилось вперед, и на мгновение его обуял страх, что оно опрокинется на малюсенький краулер. Оно не опрокинулось. Оно зависло на секунду, паря в вихревом небе, а затем слегка повернулось к югу. И начало глухо гудеть. Вибрация ощущалась и сквозь пол кабины. На высоте нескольких миль в насыщенном пылью воздухе он увидел, что верхние метров сто строения начали пылать иссиня‑черным цветом. Он никогда раньше не видел чего‑нибудь пылающего черным цветом, и этот феномен загипнотизировал его. Он продолжался каких‑то тридцать секунд. Круглое основание, на котором покоилось здание, казалось, слегка посветлело. На некотором расстоянии вокруг здания воздух на мгновение принял розовый оттенок. А затем все прекратилось.

Кранг произвел устранение второго судна столь же буднично, как и первого. Весь процесс с момента первоначальной активации до настоящего времени занял немногим меньше двух минут.

Кранг терпеливо ждал дальнейших приказаний от Активирующего Звена. Директивы уничтожить другой чуждый звездолет не поступало. Фактически, мозг тут же устранился от управления Крангом. Машина поспорила сама с собой. Прошло очень много времени с тех пор, как она последний раз работала на полную мощь.