Наконец вдалеке послышался неспешный топот копыт, и почти одновременно сверху меня описало дождичком. Я разъяренно замахала юбкой, стараясь и прикрыться ею как зонтиком, привлечь внимание кучера. Кучер очень даже привлекся, остановил коней в полуметре от меня и вытаращился так, будто в жизни не видел женского белья или экстремальной бабы. Но я даже и слова ему не сказала, а сразу кинулась к карете. Забарабанив в окошко, я провыла:

    -  Пожалуйста, пустите меня!

    Дверца резко открылась наружу, а у меня с реакцией было хуже, поэтому голову я отдернуть не успела и воткнулась вверх тормашками в уже начавшую размокать дорожную грязь… Когда я вылезла из гостеприимных объятий матушки-земли и громко высказала по-русски все, что я думаю о том, кто делал эту карету, а также о его родителях и ближайших родственниках, то увидела, что из кареты торчит перепуганная аристократическая рожица совсем молоденькой девицы.

    -  Ой! - сказала она и неуверенно хихикнула. - Так неловко вышло…

    У меня постепенно пропадало желание спасать эту придурковатую смешливую прелестницу. Нет, ну почему вечно я и вечно в грязи по уши?! Но я сдержалась, размазала землицу по лицу и мрачно представилась:

    -  Графиня Жужа Басор! До замка не подкинете?

    -  Ой! - опять сказала эта идиотка. - Вы жена графа? Садитесь, пожалуйста.

    Я шумно лезла в карету и тут заметила еще одного персонажа этой веселой истории, тихо притаившегося в уголке и злобно зыркавшего маленькими глазками оттуда. Жуткая Фанни! Так вот кто вместе с графом обтяпывал это убийство! Выражение “старый преданный слуга” приобретало несколько иной сюрреалистичный смысл…

    Я вежливо поздоровалась. Времени у меня было мало, через несколько минут мы должны были подъехать к церкви… Я повернулась к Павле и опять же очень вежливо произнесла:

    -  Извините, я на минутку!

    Затем я опять развернулась к подозрительно глядящей Фанни и, зажмурившись, вкатила ей палкой куда-то промеж глаз. Та тихо поникла в уголке. Павла попыталась покричать, но я приложила свою мозолистую лопатку к ее губам, и она послушно замолкла.

    -  Значит так, красотуля! - не меняя вежливого тона, сказала я. - Вели деду тормозить карету! Базар есть… То есть поговорить надо!

    -  Ой! - Только и сказала Павла и послушно прокричала. - Янош, стой!

    Карета остановилась, и заинтересованное личико Яноша показалось в окошке. Я оперлась на палку, наморщила лобик в недетски серьезных размышлениях и сказала тихо фонареющему кучеру:

    -  Значит так, товарищ солдат! Беги в деревню и зови людей на подмогу - враги церковь хотят запалить. Особо напирай на то, чтоб позвали бабу Йожкову, свекруху ее полоумную и Вандюков со всем сельхозинвентарем! Чую, битва будет великая! Об этом, кстати, тоже упомяни!

    -  А… что? Зачем? - кучер попытался было раскрыть рот и что-то возразить, но я рыкнула:

    -  Быстро, а не то запорю!

    Янош исчез. Павла тихо всхлипнула, уже не ойкая:

    -  Что происходит?

    -  Молодец! - похвалила я ее. - От слов-паразитов надо избавляться! А в общем, пока что ничего не происходит. На Шипке все спокойно! Но скоро тебя могут прибить и зажарить, так что это спокойствие относительное.

    -  Чего? - Павла широко открыла большие глаза.

    -  Убить тебя хотят, вот чего! - огрызнулась я.