В широком коридоре этой части корабля было, как всегда, многолюдно и шумно. Ученые из группы Эмиила Бор Заана в отличии от моих подчиненных, или команды администратора Элта, были ярыми противниками дисциплины и манкировали всеми правилами, установленными в военно-космическом флоте. Почти все они были молоды, но и седые старики вели себя далеко не самым лучшим образом. По-моему, они так еще и не поняли того, что мой белоснежный комбинезон без знаков различия и есть главный символ адмиральской власти на космическом корабле. Самый заметный.

Честно говоря, я не мог дождаться того часа, когда вся эта братия покинет мой корабль. Никто из этих обормотов даже не удосужился расступиться передо мной, когда я быстрыми шагами направился к настежь распахнутому шлюзу лабораторного модуля, еще одно вопиющее и грубейшее нарушение дисциплины и безопасности полета.

Лавируя между этими типами, которые умудрялись раскладывать свои бумаги прямо на полу и дискутировать над ними, я добрался до шлюза и осмотрел его створки. Эти паршивцы заклинили створки шлюза двумя скальпелями и заклеили оптический датчик кусочком черной пленки. Против такой незатейливой хитрости автоматика была бессильна и на пульте контроля не загоралась сигнальная лампочка. Восстановив порядок, я демонстративно достал из нагрудного кармана коммуникатор и вызвал командный пост:

– Дежурный офицер, с вами говорит адмирал Клиот, немедленно направьте команду техников в пассажирский отсек правого борта, уровни с четыреста восьмого по четыреста пятнадцатый, занятые институтом профессора Бор Заана. Пусть они заменят на всех шлюзах системы контроля и продублируют их трижды. У меня складывается такое впечатление, что наши пассажиры не совсем представляют себе того, чем им грозят, в случае нештатной ситуации, разгерметизированные шлюзы модулей и коридоров. Проведите с ними воспитательную работу.

Ученая братия недовольно загудела и бросилась разблокировать остальные шлюзы, а я с чувством исполненного долга направился в лабораторию профессора. Говорить с Эмиилом Бор Зааном на эту тему было бесполезно, так как этот пожилой интар и сам терпеть не мог закрытых дверей. На клаустрофобию это не походило, но даже для проживания Эмиил попросил отвести ему такую каюту, которая была бы одновременно просторной и в то же время не имела никаких переборок. Для того, чтобы угодить ему, нам пришлось срезать в одной каюте все переборки. "Уригленна" все-таки была военным кораблем и не имела трансформирующихся интерьеров, все в ней было сделано очень прочно, на века.

Профессора Бор Заана я застал, оживленно беседующим с Оорком. При виде меня Эмиил подскочил со своего кресла и, ухватив за руку, потащил в соседний отсек, шлюз в который тоже был открыт и заблокирован. Подтащив меня к какой-то лабораторной установке, более всего похожей на гидравлический пресс, рядом с которой лежали в пластиковых прозрачных контейнерах две костомахи, одна побольше, другая поменьше, судя по всему относящиеся к деталям скелета интари, профессор радостно известил:

– Кай, тебя это должно заинтересовать в первую очередь, ведь ты солдат и тебе частенько приходилось на собственной шкуре испытывать сильные удары… – Видя недоумение на моем лице, старина Эмиил объяснил – Вот это самая обыкновенная тазобедренная кость взрослого интара, выращенная в клонн-кювезе, а это тазобедренная кость интары, которая, как ты сам видишь, значительно изящнее, но она обработана по методике физиологической нанореконструкции.

Он вынул из контейнера ту кость которая была покрупнее, вставил ее в силовые захваты гидравлического пресса и нажал кнопку. Последовал быстрый удар и кость с противным звуком сломалась, продемонстрировав нам все неприятные последствия осколочного перелома берцовой кости. Эмиил брезгливо смахнул обломки кости и костного мозга в медицинский лоток и отставил его на передвижной столик. Достав из контейнера кость интары, которая выглядела так, словно ее только что извлекли из живого тела, старина Эмиил безжалостно сунул ее мне под нос и сказал:

– Как видишь, Кай, обычная тазобедренная кость взрослого интара не в состоянии выдержать динамического удара даже в семьсот тридцать килограмм.