|
Можно сказать, что я ужаснулся могуществу твоего мира, но сейчас мой испуг почти прошел и хотя я по прежнему не чувствую себя в безопасности, мы можем начать разговор, Гудэра. И если это тебя не оскорбит, не нужно называть меня моим полным именем, достаточно называть лишь первое слово моего имени, – Эмиил, а еще лучше просто Эм, это поможет тебе сэкономить время. – Мои последние слова, похоже, понравились Гудэре, раз он ободряюще кивнул мне головой и я позволил себе поинтересоваться – Я хочу знать, Гудэра, зачем ты меня позвал? Ведь я слишком молод и неопытен, чтобы заинтересовать кого-либо из майруми.
Ответ Гудэры, довольно прямой и циничный, меня не столько обрадовал, сколько озадачил. – Ты в самом начале пути, Эм, и мне интересно увидеть то, как далеко ты зайдешь в своем стремлении познать мир. Начнем с того, что ты расскажешь мне, в чем ты видишь причину поиска наслаждения в боли? Почему для некоторых разумных существ, включая и твой народ, некоторая толика боли лишь усиливает наслаждение? Вместо ответа я жестом предложил Гудэре присесть на каменную ступень, поросшую мягким и шелковистым на ощупь мхом. Он согласился и мы начали беседу. Поначалу я рассказал Гудэре все, что я знал о всяческих сексуальных перверсиях, но он лишь отрицательно покачал головой. Тогда я попытался развить нечто вроде теории о природе боли, но говоря о ней не только как о механизме, предупреждающем живое существо об опасности, но и как о первопричине вызывающей выработку организмом наркотика, ведущего к эйфории и, тем самым, повышающем пределы выносливости. Этот ответ тоже не устроил майрума. Мой первый разговор с Гудэрой продлился часов двадцать подряд и за это время он даже не предложил мне глотка воды. Благо у меня был с собой контейнер с космическим спецрационом, иначе мне пришлось бы туго. За это время мы успели обсудить множество интересных тем и хотя Гудэра говорил мало, в основном задавал мне вопросы и все больше слушал, мне не пришлось пожалеть об этой встрече с майрумом. Разговор он закончил внезапно, буквально прервав меня на полуслове и в этом не было никакой грубости. Он просто встал и сказал мне: – Хорошо, Эм, теперь тебе нужно найти подтверждение твоим собственным идеям и гипотезам. Иди. Несколько раздосадованный, я молча кивнул головой и ушел, тоже не прощаясь. Да, мне собственно и не с кем было прощаться, так как Гудэра тут же повернулся ко мне спиной и удалился в свой грот. Но, как я уже говорил, мне удалось с первого же раза провести собеседование в самом верном ключе, что, в конечном итоге, и обусловило саму возможность моих дальнейших встреч с майруми. На космояхту я вернулся, что называется, выжатым как лимон. Весь обратный путь к Интайру я проспал и следующие три дня вел себя, как сомнамбула, и почти не общался ни с кем из своих друзей по университету. К счастью, контакты с майруми в то время не были редкостью и я не стал чем-то вроде звезды эстрады и смог по возвращении заняться тем, чем и желал, – научными исследованиями. На своем компьютере я несколько раз просмотрел запись моего разговора с Гудэрой и вскоре выяснилось, что обращать внимание мне следовало в основном на собственные словесные излияния. Короткие реплики Гудэры почти не несли практической информации и он лишь изредка высказывал сомнения, а в основном занимался тем, что поощрял меня делать смелые предположения. Мое положение в столичном университете, называемом "Айлас-Джари", что вполне можно перевести, как "высокий полет научной мысли", в то далекое время, а я учился в аспирантуре, позволяло мне самому выбирать объект моих научных исследований. Университетское начальство еще до моей встречи с Гудэрой сделало мне шаг навстречу и я получил предложение стать научным сотрудником на службе главной научной администрации Интайра. Синекурой это назвать было нельзя, так как я сильно проигрывал в деньгах, ведь до этого я получил классическое образование по контракту с частной корпорацией, которая была заинтересована в специалистах работающих в области биохимии и уже приступил к стажировке. |
