– Милорд, – твердо промолвил Тарен, – я говорю правду. Там не было великанов, а только мой спутник, я да крестьянин, который пришел нам на помощь.

– Не было великанов? – взревел Горион. – Еще большее оскорбление! – Он затопал ногами с такой яростью, будто сама земля его смертельно обидела. – Ты называешь моих людей лжецами? Ну-ка, покажи хоть одного! Ткни пальцем в того, кого обвиняешь! Посмей!

– Милорд, – вновь начал Тарен, низко кланяясь. Ему уже стало ясно, что гордость не позволит Гориону поверить, будто его воины – обычные конокрады, сражавшиеся не с великанами, а с Помощником Сторожа Свиньи да с простым крестьянином. – Я не называл ни одного из твоих воинов лжецом. Они говорили правду. Ту правду, которая им померещилась.

– Ну, это уж такая дерзость! – задохнулся Горион. – Померещилась! Правда не мерещится, она есть или ее нет! И в твоих словах нет ни крупинки правды! Там были великаны, чудища и вырванные с корнем дубы! Мои люди получат награду за свою храбрость, а тебя я велю поколотить за бесстыдную ложь!

– Выслушайте меня, милорд, – ответил Тарен, тщательно подбирая слова. Он уже понял, что Гориону во всем чудятся оскорбления. – Солнце стояло низко, наши тени вытянулись, из-за чего воинам показалось, будто нас вдвое больше.

И пока Горион вновь не разразился криками, Тарен поспешил продолжить:

– Что до великанов, то на закате любой становится великаном.

– А вырванный с корнем дуб? – возразил Горион.

– У крестьянина был дубовый посох, – поспешил объяснить Тарен, – а рука у него крепкая и разил он быстро, в чем двое ваших воинов смогли убедиться. Немудрено, что обоим показалось, будто им на голову свалилось дерево.

Несколько мгновений Горион безмолвствовал, только цыкал зубом и поглаживал встрепанную бороду.

– А как же чудище? Свирепое существо, которое мои воины видели собственными глазами?

– Чудище стоит перед тобой, – сказал Тарен, указывая на Гурги. – Он давний мой друг. Могу засвидетельствовать, что он добрый и кроткий, но неукротим, когда на него нападут.

– Да, да! Гурги таков! – залопотал Гурги. – Смелый, умный и люто дерется за своего хозяина!

При этом он оскалил зубы, замахал лохматыми руками и так устрашающе завыл, что Горион и его воины отпрянули назад.

Властитель, нахмурясь, переступил с ноги на ногу.

– Тени? – вдруг проревел он. – Ты хотел бросить тень на тех, кто мне служит? Еще одно оскорбление…

– Если твои воины верили в то, что говорят, и сражались соответственно, то их храбрость ничуть не меньше. И даже, – вполголоса добавил Тарен, – их храбрость так же велика, как их правдивость.

– Это все слова. Покажи нам дела, – перебил конюший. – Нет на свете такого коня, с которым я бы не справился, кроме этого. Посмеешь на него сесть, смерд?

Тарен быстро вскочил в седло. Мелинлас заржал, взрыл землю копытом и замер. Лорд Горион онемел от изумления. Конюший вытаращил глаза. Удивленные возгласы послышались из толпы воинов, но тут один из них выкрикнул с грубым смехом:

– Эй, Горион! Неотесанный бродяга сидит на лошади, которую не смог укротить сам лорд! Он отнимает у тебя не только лошадь, но и честь!

Горион, поначалу вроде бы вздохнувший от облегчения, что избавился от бешеной лошади, снова начал багроветь от ярости.

– Это не так! – поспешно вскричал Тарен. Он повернулся к толпе воинов. – Разве вы позволите своему властелину ехать верхом на кляче простого скотника? Неужто подобает такое великому владыке? – И вдруг ему в голову пришла смелая мысль.