– Странник, – кричал он, – ты сотворил из малого многое! И сделал это лучше, чем когда-либо получалось у меня!

Следующие несколько дней мельница не только молола зерно, – Тарен приспособил ее для точки инструментов, и Ллонио был в полном восторге. Да и сам Тарен, глядя на дело рук своих, почувствовал, что в нем в первый раз с тех самых пор, как он покинул долину Краддока, зашевелилась гордость. И в то же время его одолевали сомнения.

– Видишь ли, Гурджи, – говорил он, гуляя со своим лохматым другом по берегу реки, – казалось бы, что мне нужно? Остаться бы здесь, где я нашел мир и дружбу, где мог бы найти надежду на счастье. Здесь раны моего сердца перестают болеть и словно бы затягиваются. – Он помолчал и вдруг встрепенулся. – И все же не смогу я жить жизнью Ллонио, довольного тем, что приносит ему Малышка Аврен. Я стремлюсь искать сам и находить больше. Что я ищу, не знаю. Но, увы, я знаю, что здесь я этого не нашел и не найду.

Приняв решение, Тарен отправился к Ллонио и твердо сказал ему, что должен вновь отправиться в путь. На этот раз, понимая, что Тарена не удержишь, Ллонио не просил его остаться. Они обнялись и пожелали друг другу удачи.

– И все же, – сказал Тарен, уже вскочив на Мелинласа, – ты так и не открыл мне свою тайну, не рассказал, как поймать удачу.

– Тайну? – засмеялся Ллонио. – Разве ты уже не догадался? Ну что ж, секрет моей удачи прост, он доступен каждому – мне, тебе, любому человеку. Необходимо только обострить свой глаз, чтобы не прозевать миг удачи, и заострить свой ум, чтобы разумно использовать то, что плывет тебе в руки. Вот и всё. – Он снова рассмеялся и помахал рукой на прощание.

Тарен отпустил поводья Мелинласа и медленно поехал от берегов Малышки Аврен. Гурджи ехал рядом на своем пони. Когда Тарен обернулся, чтобы послать последний привет Ллонио и его дому, тот прокричал:

– Доверься своей удаче, Тарен Странник! Но не забывай раскидывать сети!

– Мастер Кузнец, – сказал Тарен, кланяясь, – меня зовут Тарен Странник, я странствую по свету, чтобы научиться ремеслу, которое помогло бы мне зарабатывать на хлеб. Немного знаю я о твоем искусстве и прошу тебя научить меня всем его премудростям. Нет у меня ни золота, ни серебра, чтобы заплатить тебе, но я готов с радостью выполнять любую работу.

– Убирайся! – загремел кузнец. – Я занят, и нет у меня времени на то, чтобы обучать всяких бродяг!

– У тебя нет времени? – переспросил Тарен, пристально глядя на здоровяка с молотом. – Но слышал я, что человек может называться истинным мастером, только научив своему искусству других.

– Стой! – рявкнул кузнец, видя, что Тарен собирается уходить. – Стой! – поднял он молот, будто собирался швырнуть его в голову Тарену. – Ты сомневаешься в моем мастерстве? Да я за меньшее оскорбление мог бы расплющить тебя на наковальне, как лягушку! Мастерство? Никто среди Свободных Коммотов не искусен в кузнечном деле, как Хевидд, сын Гирваса!

С этими словами он схватил щипцы, вытащил из ревущего горна полосу докрасна раскаленного железа и принялся ковать такими мощными и быстрыми ударами молота, что Тарен не успевал следить за мелькающей мускулистой рукой Хевидда. На глазах у изумленного Тарена узкая полоска превратилась в цветок боярышника, каждый лепесток которого словно бы просвечивал и казался живым.

– Никогда не видел так ловко и точно сделанной работы.

– И нигде никогда не увидишь, – ответил Хевидд, стараясь спрятать в бороде довольную улыбку. – Но что это ты бормотал о том, будто немного знаешь о кузнечном деле? Правильно ли я понял, что ты знаешь, как придать форму металлу? Может быть, тебе известен какой-нибудь особый секрет? Даже я постиг не все тайны мастерства, – он вдруг гневно тряхнул взъерошенной головой, – Самые тонкие из них скрыты.