Она не глядела на меня, осматривая и поглаживая свои запястья. Рубцы от пут были еще заметны.

    – Почему вы развязали меня и сняли капюшон? – спросила она.

    – Я думал, тебе будет удобней, – ответил я.

    – Вы хорошо обращаетесь с рабыней, спасибо.

    – Ты не… испугалась? – спросил я, запнувшись на этом слове. – Я имею в виду тарна. Ты, наверное, уже летала на тарнах. Я первый раз испугался.

    Девушка удивленно повернулась ко мне:

    – Девушкам редко позволяют летать на тарнах, разве что носить корзины, но не как воинам.

    Она сделала паузу, в течение которой был слышен только свист ветра и хлопанье крыльев тарна.

    – Вы сказали, что испугались, когда впервые увидели тарна.

    – Да, – рассмеялся я, вспомнив свой ужас.

    – Почему вы говорите об этом рабыне? – спросила она.

    – Не знаю. Но это действительно так.

    Она повернулась и глянула на голову тарна.

    – Однажды мне пришлось летать на спине тарна, – сказала она резко, – в Ар, переброшенной через седло, перед тем, как меня продали на улице Клейм.

    Нелегко разговаривать на спине летящего тарна, когда ветер бьет в лицо, и хотя я хотел поговорить с девушкой, я не мог этого сделать.

    Она посмотрела на горизонт и внезапно напряглась:

    – Это не путь в Ар, – крикнула она.

    – Знаю, – сказал я.

    – Что вы делаете? – она повернулась ко мне лицом, с расширившимися от страха глазами. – Куда вы летите, хозяин?

    Слово «хозяин», хотя и было обычно для девушки, которая, по крайней мере официально принадлежала мне, испугало меня.

    – Не называй меня хозяином.

    – Но вы мой хозяин.

    Я извлек из кармана своей туники ключ, который мне дал отец и отпер им замок на ошейнике Саны. Сняв ошейник, я швырнул его вместе с ключом вниз, проследив за их полетом.

    – Ты свободна, – сказал я, – и мы летим в Тентис.

    Она села позади меня совершенно ошеломленная, недоверчиво ощупывая шею.

    – Почему? – спросила она.

    Что я мог ответить ей? Что я пришел из другого мира, и что все обычаи Гора не могут быть моими, или что я позаботился о ней, настолько беспомощной, заставившей меня посмотреть на нее не только как на инструмент Совета, но и как на молодую, полную сил девушку, которая не может быть принесена в жертву государственным интересам.

    – У меня есть на то причины, но не думаю, что ты поймешь меня, – и добавил, еле слышно, что и сам вряд ли понимаю их.

    – Мой отец и братья, – сказала она, – наградят тебя.

    – Нет.

    – Если пожелаешь, они отдадут меня тебе без выкупа.

    – Полет до Тентиса долог.