– Она твоя дочь, – сказал я Марленусу. – И она жива.

    – Она подчинилась тебе? – спросил он.

    – Да.

    – Значит, она ценит свою жизнь дороже моей чести.

    Внезапно чувство онемелости, бессилия во мне исчезли в вспышке ярости.

    – Будь проклята ваша честь, – проревел я. – Ваша вонючая честь!

    Не понимая уже, что делаю, я стряхнул двух тарнсменов со своих рук, как детей, и обрушился на Марленуса. От моего удара по лицу он опрокинулся назад, морщась от боли и удивления. Я повернулся как раз вовремя, чтобы отразить пику, летящую мне в спину. Я схватил ее, перевернул и, используя, как палку, держа ее перед собой, прыгнул на тех двоих и опрокинул их. Раздалось два крика, и пика оказалась в полном моем распоряжении. Пять или шесть тарнсменов уже бежали к широкому отверстию пещеры, но я ринулся на них, и, держа копье перед собой параллельно земле, с нечеловеческой силой выволок их наружу и скинул с края площадки перед пещерой. Их вопли были заглушены ревом тарнсменов, бросившихся на меня.

    Один из них поднял арбалет, но я проткнул его копьем насквозь, и стрела ударила в стену над моей головой, выбив сноп искр. Другого я сбил ударом ноги и, выхватив его меч, уложил третьего, подбежавшего ко мне, и ранил четвертого, но был оттеснен вглубь пещеры. Я был обречен, но решил умереть с честью. Все это время я слышал звериный рык Марленуса, хохотавшего за моей спиной от радости, что простое закалывание превратилось в бой, так милый его сердцу. В момент передышки я повернулся лицом к нему, надеясь скрестить меч с самим убаром, но в этот момент кандалы ударили меня по лицу и горлу – метнул их в меня Марленус. Я задохнулся и мотнул головой, чтобы стряхнуть с глаз кровь, и меня тут же схватили трое или четверо тарнсменов.

    – Хорошо сделано, юноша, – объявил Марленус. – Я так и думал, что ты не захочешь умереть, как раб. – Он обратился к своим людям, указывая на меня. – Что скажете, – рассмеялся он. – Достоин ли этот воин умереть Смертью Тарна?

    – Конечно достоин, – сказал один из тарнсменов, прижимая тунику к пораженной груди.

    Меня выволокли наружу, к моим запястьям и лодыжкам привязали путы, а их свободные концы тут же привязали к кожаным седлам двух тарнов – один из которых был мой собственный черный гигант.

    – Ты будешь разорван на куски, – сказал Марленус. – Это не очень приятно, но лучше, чем закалывание.

    Тарнсмены оседлали птиц.

    – Я еще жив, – сказал я. Глупо, конечно, но я чувствовал, что мой смертный час еще не настал.

    Марленус не стал разубеждать меня.

    – Ты украл Домашний Камень Ара. Тебе повезло. – сказал он.

    – Никто еще не избежал Смерти Тарна, – сказал один из его людей.

    Воины разошлись, давая дорогу птицам.

    Марленус сам наклонился в темноте, проверяя и укрепляя узлы на путах.

    – Хочешь, я убью тебя сейчас? – ласково сказал он. – Все-таки, Смерть Тарна – не из приятных.

    Его рука, невидимая другим людям, оказалась на моем горле. Я почувствовал, как он сжимает его.

    – Откуда такая доброта? – спросил я.