— Нкима сходит за Мувиро и его воинами, — сказал зверек.

Разумеется, Нкима не употребил буквально эти слова, но сказанное им на языке обезьян имело для Тарзана именно это значение. Черные обезьяны с длинными острыми палками — так он называл воинов вазири, а для Мувиро у него было совсем другое, придуманное им самим имя, но Тарзан и Нкима прекрасно понимали друг друга.

— Нет, — возразил Тарзан. — Мувиро не поспеет вовремя. Возвращайся в лес, Нкима, и дожидайся меня там. Может, я приду совсем скоро.

Нкима заворчал, уходить ему не хотелось. Он боялся оставаться в одиночестве в незнакомом лесу. Ведь жизнь Нкимы представляла собой длинную вереницу страхов, от которых он избавлялся лишь тогда, когда сворачивался клубочком на руках своего хозяина.

Заслышав голоса, доносившиеся из шалаша, один из караульных осторожно заглянул внутрь.

— Вот что ты натворил, — пожурил Нкиму Тарзан. — Послушайся Тарзана и ступай в лес, пока тебя не поймали и не съели.

— С кем это ты разговариваешь? — спросил охранник.

Он услышал быстрые, семенящие шажки в темноте, в тот же миг заметил дыру в крыше, и увидел, как в нее вылезло что-то черное.

— Это был дух твоего предка, — ответил Тарзан. — Он приходил сказать мне, что ты, твои жены и дети заболеют и умрут, если со мной что-нибудь случится. Такое же известие он принес и для Ниуото.

Охранник задрожал всем телом.

— Позови его назад, — взмолился негр, — и скажи, что я тут не при чем. Не я, а вождь Ниуото задумал убить тебя.

— Звать бесполезно, — сказал Тарзан. — Остается тебе уговорить Ниуото не убивать меня.

— Но я увижу его только утром, — забеспокоился охранник. — Вдруг будет уже поздно?

— Нет, — успокоил его Тарзан. — Дух твоего предка ничего не предпримет до завтра.

Охваченный ужасом охранник вернулся на свое место, где принялся возбужденно обсуждать что-то со своим напарником, пока наконец человек-обезьяна не заснул снова.

Было позднее утро, когда в шалаше появился Лукеди, принесший новую порцию молока. Он выглядел чрезвычайно взволнованным.

— Это правда, о чем рассказал Огонио? — спросил он.

— Огонио?

— Ну да, охранник, что дежурил прошлой ночью. Он сказал Ниуото и всей деревне, будто видел здесь духа своего предка, который предупредил, что поубивает всех жителей, если тебя хоть пальцем тронут. Все жутко напуганы.

— А Ниуото?

— Ниуото никого и ничего не боится, — ответил Лукеди.

— Даже духов предков? — удивился Тарзан.

— Даже их. Из всех багего он один не боится людей Потерянного Племени, и сейчас он страшно зол на тебя за то, что ты привел его людей в ужас. Так что вечером тебя ожидает костер. Смотри!

Лукеди кивнул в сторону низкого входа.

— Там устанавливают столб, к которому тебя привяжут. А юноши заготавливают в лесу связки хвороста для костра.

Тарзан указал на отверстие в крыше.

— Вон дыра, ее проделал дух предка Огонио, — сказал он. — Позови сюда Ниуото. Пусть убедится сам. Может, тогда поверит.

— Это ничего не изменит, — ответил Лукеди. — Он не испугался бы, даже если увидел бы тысячу духов. Ниуото очень смелый, а также страшно упрямый, иной раз до неразумности. Теперь нам всем конец.

— Истинная правда, — подхватил Тарзан.

— А ты не можешь меня спасти? — спросил Лукеди.