Англичанин, должно быть, тоже заметил ее состояние, и вдруг он остановился и сел на песок.

– Все, – прохрипел он. – Я не могу идти дальше. Мисс Кирчер очень слаба. Вам следует продолжать путь без меня.

– Нет, – возразила девушка, – мы не можем вас бросить. Все вместе мы прошли так много, но до успеха еще далеко. Что бы ни случилось, давайте оставаться вместе до конца. Единственный, кто может уйти, – и тут она взглянула на Тарзана, – это вы. Вы и так сделали для нас слишком много, к тому же вы ничем нам не обязаны. Так будет справедливо. Я хочу, чтобы вы ушли. Хотя вам удалось увести нас от преследователей, даже при вашей огромной силе и выносливости вы не сможете провести нас через безжизненную пустыню, а в одиночку вы еще можете спастись.

Человек-обезьяна улыбнулся.

– Не забывайте, мы еще живы, и я, и вы, и лейтенант, и Отобу. Кому-то выпадет жребий остаться в живых, кому-то умереть, но пока, до самой смерти, мы должны думать только о жизни. То, что мы остановились и отдыхаем здесь, не означает нашей верной гибели. И не надо терзаться по этому поводу. Действительно, я не смогу донести вас обоих до благодатной земли вамабо, но не будем отчаиваться. Давайте передохнем, потому что и вы, и лейтенант Олдуик нуждаетесь в отдыхе, а затем продолжим свой путь.

– А преследователи? – спросила девушка. – Разве они не идут за нами по пятам?

– Да, идут, – согласился Тарзан, – но вот когда придут, тогда и будем беспокоиться.

– Хотелось бы мне, – сказала девушка, – научиться вашей философии и выдержке, но, боюсь, у меня ничего не получится.

– Просто вы не родились и не воспитывались в джунглях среди диких зверей, иначе вы так же, как и я, прониклись бы фатализмом естественной природы.

Они перешли к другой стороне ущелья под тень нависшего камня и улеглись на горячий песок. Нума беспокойно бродил взад-вперед, и, наконец, полежав около человека-обезьяны, встал и двинулся вдоль ущелья, вскоре исчезнув за ближайшим поворотом.

В течение часа маленькая группа отдыхала, но вдруг Тарзан вскочил на ноги и прислушался, дав остальным знак хранить молчание. Мгновение он стоял неподвижно, словно статуя. Его чуткий слух уловил звук, столь тихий и далекий, что никто из присутствующих не мог расслышать и намека на шум в безжизненной тишине ущелья. Тарзан обернулся к ним.

– Что-нибудь случилось? – спросила девушка.

– Они идут, – ответил человек-обезьяна. – Уже близко, ибо ноги людей обуты в сандалии, а поступь львов почти не слышна на мягком песке.

– Что же делать? – спросил лейтенант. – Продолжать движение? Я немного передохнул и смогу пройти небольшое расстояние. А вы, мисс Кирчер?

– Да, – ответила она, – я значительно окрепла и, несомненно, могу идти.

Тарзан знал, что никто из них не говорит правды: люди не в состоянии так быстро восстановить силы, но другого выхода не было, зато теплилась надежда, что за следующим поворотом откроется выход из ущелья.

– Отобу, – приказал Тарзан, – ты поможешь лейтенанту, а я понесу мисс Кирчер.

Несмотря на возражения девушки, говорившей, что он не должен тратить свои силы, Тарзан подхватил ее на руки и двинулся вдоль глубокого каньона, за ним последовали Отобу и англичанин. Они прошли совсем немного, когда шум погони услышали уже все.

– Как бы я хотела, чтобы наш Нума вернулся, – вздохнула Берта Кирчер, услышав рычание львов, идущих по следу.