— Боже мой! — Джейн почти физически ощущала страдания и ужас мальчишки, вынужденного смотреть, как убивают его родителей. — Их поймали?

Он покачал головой:

— Они скрылись, а власти спустили все на тормозах. Не хотели шумихи, которая наверняка поднялась бы, если бы был суд. Их можно понять.

— Я так не думаю.

— В то время я и сам так не думал. Отчасти по этой причине в первый год моего пребывания в детском доме меня признали неисправимым. Но потом я приспособился и научился терпению. Отец всегда учил: терпение и труд все перетрут.

— Но это не значит, что убийца должен разгуливать безнаказанно!

— Я этого не говорил. Перед моим отъездом в Колумбию убийца моих родителей нашел свою смерть. Кто-то связал его, кастрировал и оставил истекать кровью. — Он улыбнулся. — Разве не чудо, что господь рано или поздно карает за любую подлость?

— Чудо, — отозвалась она и покосилась на него. Теперь, как никогда, ей было ясно, насколько беспощадным умеет быть Тревор. С виду такой цивилизованный, воспитанный… Она даже стала забывать, что у него за спиной бурное прошлое. — А того, кто это сделал, так и не нашли?

— Решили, старые счеты, но особенно никто и не искал. Учитывая шаткость тогдашней внутриполитической ситуации, решили, наверное, не раскачивать лодку. — Тревор захлопнул люк. — Садись-ка и застегни ремень. Пора вылетать.

Джейн смотрела, как он направляется к пилотской кабине. За какие-то несколько минут она узнала о Треворе больше, чем за все предыдущие годы. Хорошо это или плохо, она не знала. Теперь, после того как ей так явственно представился этот истерзанный мальчик, она всегда будет его вспоминать при взгляде на Тревора. Ей стало его очень жалко.

— Не надо! — Тревор словно прочел ее мысли. — Я от тебя не этого жду. Мне нужен секс, возможно — дружба. Но не жалость. Я не Майк, с которым ты нянчилась и ограждала от беды. Ты спросила — я ответил, но лишь потому, что считаю нечестным, что я о тебе так много знаю, а ты обо мне — почти ничего. Теперь мы квиты. — Он исчез в кабине.

«Не совсем квиты», — подумала она. Он действительно знает о ней много, но она никогда не раскрывалась перед ним так, как только что он перед ней.

Прекрати! Твоя жалость ему не нужна. Она сама тоже возмущалась бы, если ее стали жалеть. Тревор правильно сказал, все это случилось очень давно, тот мальчик вырос и оброс броней.

Вертолет приземлился на стадионе. Их встречал Макдаф.

— Удачно съездили?

— И да и нет, — ответила Джейн. — Не исключено, что мы нашли Циру.

Макдаф замер:

— Как это?

— В одном неаполитанском музее есть реконструкция, похожая на нее. Кости были найдены в гавани. И рядом с ними — мешочек золотых монет.

— Интересно.

Это было не совсем верное определение того, что Джейн читала в его лице. Было видно, как он весь подобрался, напрягся, как заворочались в его голове шестеренки мыслей.

— Сходство близкое? — спросил он.

— Достаточное, чтобы принять с первого взгляда за Циру, — встрял Тревор. — Так, во всяком случае, говорит Джейн. Мне посмотреть не дали. В музее выставлена поддельная реконструкция, изготовленная Евой четыре года назад.

— Но если верить прессе и фотографиям этой реконструкции, она совсем не была похожа… — Макдаф осекся.