Когда страшного удара не последовало, я решилась приоткрыть один глаз.

Мы с Шушанной дружненько висели над полом, зажатые в когтистых передних лапах дракона, стоявшего на задних. Ощущения, мягко говоря, ниже средних. В отличие от Шуши, меня дракон держал за шкирку неестественного происхождения, и она подозрительно трещала. Во-первых, это мое любимое платье, а во-вторых – я же упаду!

– Значит, так, белки-истерички, – мрачно сказал Истон. – Сейчас я вас опущу на землю. А затем отправлюсь обращаться в человека. И когда вернусь, буду ждать объяснений. А если вы смоетесь и я этих объяснений не получу, то разбираться будем у вашего шефа в кабинете, ясно?

Я с шумом сглотнула, живо представив, куда нас пошлет Вестейн, если афера с Шушанной раскроется в присутствии Истона. Да и вообще, чем для меня лично обернется такой разговор.

– Ясно! – хором кивнули мы.

Оказавшись на твердой земле, я выдохнула, а Шушанна забилась ко мне под пиджак и дрожала.

– Не хочешь объяснить, о чем это он? И что мы должны объяснить?

– Не хочу, – буркнули из недр кармана.

– А придется. Иначе объясняйся с ним сама. Что ты сделала? Я думала, ты всего лишь посмотришь!

– Я и смотрела… А потом не выдержала. Я ведь сейчас животное! У меня инстинкты! Знаешь, как трудно быть шиншиллой?

– Не знаю. И что же тебе велели сделать инстинкты?

– Ну… я его погрызла.

– Что ты сделала?! Он же не деревянный!

– Но такой блестя-а-ащий… такой красивый! Мужественный! Какие у него крепкие зу-у-убы…

– Шушанна! – Я закатила глаза. Влюбленная женщина становится дурой в любом обличье. – Очнись! Он чуть тебя не сожрал!

– Жрет – значит, любит, – мечтательно отозвалась подруга.

– Конечно, любит. Такие маленькие белочки для него как закусь к пиву. Вместо орешков.

– Все великие чувства начинались с малого, – уперлась начальница.

– Дурная ты, Шушанна, – буркнула я.

Дрожь утихла, дыхание восстановилось, сердце перестало колотиться. И я твердо решила: никогда больше не полезу спасать эту ненормальную! Мне собственная шкура дорога, хоть она и не пушистая.

Мысль укрепилась спустя полчаса, когда я сидела напротив Истона за столиком в кофейне. Шуша старательно прятала морду в миске с сухофруктами и орехами, а младший брат Вингов… ржал.

– Точно! А я-то думаю, откуда мне знаком голос этой крысы? Шушанна… у меня сейчас сердечный приступ от смеха будет. Как ты так?

Шуша смущенно развела лапами. Я же хранила мрачное молчание: ни к чему хорошему эти откровения с Истоном не приведут. Почему у меня такое ощущение, что я предаю Вестейна? Хоть я ничего и не сказала, Истон сам обо всем догадался, на душе было как-то мерзко.

– Забавно, забавно… Шушанна Принстон оказалась оборотнем и теперь не может снова стать человеком. Знаешь, белочка, в этом есть что-то справедливое. Не делай вид, будто ты не заслужила. Мы много от тебя натерпелись. Как же мне использовать эту новую информацию…

– Эй! – воскликнула я. – У тебя есть хоть капля совести? Меня едва не уволили за то, что ты ко мне клеился! Свинья ты, а не дракон, Истон Винг! Если ты проболтаешься Вестейну, я…

Истон перевел взгляд на меня, и воевать резко расхотелось. Эти драконы умели смотреть своими колдовскими глазами прямо в душу.

– Да, расскажи мне, Аделита, что мне будет, если я НЕ проболтаюсь Весту.

Насупившись, я отвернулась. Если он думает, будто я сейчас кинусь умолять, просить пощады, предлагать свое тело, услуги домработницы или шпионаж в его пользу, то пусть думает лучше молча.