В практической  области с самого начала существовало патриархальное единство, в котором глава семьи был не только обеспечителем материальных вещей, но и законодателем и вместе — представителем Бога. Он содержал первобытную общину, управлял ею и жертвовал за нее. Он был хозяином, царем и священником. Во втором периоде это единство раскололось на экономическую, политическую и религиозную общины. Хозяйство, государство и церковь, борющиеся между собой, стали действительным выражением этого раскола. Однако и эти три общины, достигнув окончательной своей зрелости, вновь сходятся во внутреннем единстве, которое Соловьев называет свободной теократией.

В эстетической области первобытный человек в одно и то же время управлял природой, осуществлял красоту и исполнял мистический божественный культ. Магия, творчество и мистика здесь составляли единство или, точнее говоря, они еще не проявились самостоятельно, не вышли из того первичного единства, из которого позже отделились техника, искусство и мистическое видение; они настолько отчетливо обособились, что в этих областях даже появились специалисты. Но и эти области в третьем историческом периоде сливаются в высшем единстве, которому Соловьев дает название свободной теургии.

Следовательно, свободная теософия в познании, свободная теократия в деятельности и свободная теургия в творчестве являются основными целями мировой истории. К ним направлено всякое развитие человечества и для их достижения трудится каждый человек. Бог, о чем свидетельствуют сами названия, есть соединяющее их всех начало, но не потому, что Он есть основа бытия, а потому, что Он участник отношений человека с Ним, свободно признанный, свободно принятый и свободно почитаемый. В третьем периоде мировой истории человек ощущает себя сотрудником Бога, близким Ему и тесно с Ним связанным. Человеческие и божественные вещи здесь сливаются воедино и создают полную и совершенную жизнь. Свободная теософия становится единством человеческого мышления и божественного откровения, свободная теократия — гармонией человеческой власти и божественного порядка, свободная теургия — синтезом человеческого творчества и сакраментального действа. Человек, будучи творением рук Божиих и потому трепеща перед ликом Его, через удаление от Бога и даже через борьбу с Ним вновь возвращается назад и завязывает новые отношения с Господом, отношения не творения с его причиной, но — двух свободных личностей, для которых обоюдная любовь и свободный выбор являются основой их встречи. Третий период истории, по Соловьеву, как раз и будет периодом такого всестороннего согласия между человеком и Богом, высшего богочеловеческого единства. Сам Соловьев чувствует себя призванным делать все, чтобы это единство как можно скорее осуществилось. Своей философией он подготавливает путь для свободной теософии, своей практической деятельностью пытается указать пути свободной теократии, своей поэзией пробует зажечь первые лучи свободной теургии. Долгие годы жизнь Соловьева была не чем иным, как экзистенцией в рассвете этого третьего периода. Он видел его свет и поэтому возвещал его скорый приход. Соловьев был глашатаем всеобщего согласия. Будучи по своим склонностям мыслителем, деятелем и творцом, он ощущал себя предтечей нового века, призванным возвестить человечеству его сущность и прокладывать путь для его действительности.

И все же этот образ истории был утопическим. Согласимся, что по своей сути он был христианским. Христианство тоже провозглашает, что человек будет полностью согласован с Богом, что всеобщий нынешний распад, разрозненность будут преодолены, что Бог станет носителем и соединителем всего, создающим из человечества одну овчарню и принимающим на себя обязанности Пастыря. Тогда человек будет черпать от Него всякое знание, ибо увидит Его таким «как Он есть» (1 Иоанна, 3, 2); на Нем будут основываться общественные отношения, ибо люди «будут Его народом и Сам Бог с ними будет Богом их» (Откр.