– Так вот, Танечка, ты не тот человек, которого нужно в принципе бояться. Ну что ты можешь мне сделать? Показать свое видео полиции? Да, конечно, последствия обязательно будут. Мне нервы попортят. Но, с другой стороны, я могла бы нанять хороших адвокатов, и с меня бы все равно… как бы это выразиться получше… Как с гуся вода, вот!

– Но тогда зачем же ты привезла меня сюда? Я так поняла, что денег не будет? – Таня почувствовала, что ее рот перекосило усмешкой, как если бы она сама себе была смешна.

– Ты снова ничего не поняла… тупая, что ли?!

Они поднялись на второй этаж, где узорчатый паркет сверкал так, что на него было страшно ступать! Где-то вдалеке, за тумбой с огромной прозрачной вазой с живыми, но уже повядшими розами, стоял маленький желтый диванчик, какие Таня видела только в музеях. На стенах висели скучные, в дорогих рамках, картины с гравюрами, а над головой опрокинутой хрустальной чашей сияла сотканная из множества сверкающих кристаллов люстра.

«Кажется, меня только что назвали тупой», – пронеслось в голосе Тани.

Она резко остановилась.

– Послушай, тебе чего надо? Чтобы мы сейчас разбежались, и я отправилась в полицию? – разозлилась она.

Ситуация была какой-то нелепой, непонятной, Таня не знала уже, как себя вести. И теперь только одно желание овладело ею – причинить этой Кречетовой как можно больше неприятностей и хлопот. Все, на большее она не способна. Слишком уж мало у нее доказательств причастности этой девицы к наезду.

– Тихо-тихо, не кипятись… – Ирина дурашливо приложила указательный палец к своим губам.

– А еще лучше – отправлюсь-ка я прямо сейчас в больницу, – вскинулась Таня. – Найду ту женщину, которую ты оставила умирать на дороге, и вот тогда посмотрим, как ты запоешь!

И Таня, чувствуя в себе прилив злобных сил, развернулась и сбежала по лестнице вниз, бросилась к дверям. Но открыть не успела.

– Стой ты, дуреха! Пойдем. Дам тебе денег, да и все! Не дури! Я же пообещала тебе заплатить, так что возвращайся. Не истери! Я не хочу в тюрьму!

Но Таня вместо этого вышла на крыльцо, достала из кармана пачку сигарет, присела на каменном выступе и закурила. Была ночь. Свет фонаря заливал сиреневые, похожие на мрамор ступени и блестящие листья винограда, оплетавшего часть перил крыльца. Таня почувствовала сладкий аромат роз. Вспомнила про Соню. Вот бы ей увидеть этот сад! Почему она не звонит? Ничего не чувствует, не переживает за нее? Хотя они же поговорили, Таня сама успокоила ее.

Неужели сейчас все закончится? Кречетова даст ей денег, и все?!

Покурив, она вернулась на второй этаж, увидела приоткрытую массивную дверь и оказалась в спальне невероятных размеров. Как половина школьного спортзала. Высоченные окна с тяжелыми, оливкового цвета, шторами, круглый кремовый ковер посередине комнаты, кровать, небрежно прикрытая покрывалом персикового цвета. Кречетова сидела на полу перед раскрытым комодом, внутри которого находился сейф, и тот тоже, кстати, был открыт. Внутри его на полках лежали какие-то папки, пачки денег, футляры, похоже, с драгоценностями. Как в кино!

– Здесь можно на велосипеде кататься, – зачем-то сказала Таня, словно ее в первую очередь занимал размер спальни, а не количество уложенных на полки сейфа пачек.

– Я подсчитала, вот, смотри сама. Девять нераспечатанных зелененьких пачек евро по десять тысяч. Итого – девяносто тысяч. Хватит? А остальные, – она показала на россыпь купюр, – я заберу себе. На расходы… У тебя сумка имеется?

Таня сняла с плеча сумку, обычную, белую, из кожзаменителя, потертую в нескольких местах, открыла ее и протянула Ирине.

– Забирай! – Кречетова принялась закидывать в сумку пачки.